"Виктория Беляева. Очень женская проза " - читать интересную книгу автора

"Я отвоевала его, и мне не стыдно - я боролась за то, что дается двоим
из тысяч. И победила. И глажу его седеющую, мудрую, драгоценную голову как
самую главную добычу. Мне не стыдно, граждане и господа, мне нисколько не
стыдно - я только взяла свое".
"Ее будут звать Александрой. Я еще не придумала, на кого она должна
быть похожа, все почему-то кажется, что на Катьку. Кроме Катюхи, я ведь ни с
кем не нянчилась, а чужие дети вечно почему-то сопливые и невоспитанные. Моя
не такая будет".
"Врач говорит, ничего страшного. Банальное воспаление, будем лечить.
Мази, таблеточки, больше отдыхайте, не таскайте тяжелого. А Сашка такая
ручная, где тут не таскать. Недавно сижу и смотрю, как она своего мишу спать
укладывает. Сергей что-то строчит за столом, тихо-тихо телевизор бормочет,
Сашка ему помогает, тоже лалыкает что-то. А я сижу, как матрона, вяжу
Одуванчику розовые штаны и взираю сверху вниз на все это великолепие. И
ощущаю себя жадной собственницей. Соседи за стеной, молодая пара. Почти
каждый день ругань, грохот какой-то, крики... Почему? Ведь это так просто -
любить и жить в мире. Если мы это умеем, почему не умеют другие? И ведь не
научишь, как ни желай... Сашку научу".
"Завтра ложусь в больницу. Надо книг с собой побольше взять, в
последнее время мало читаю. Да и пишу мало. Сергей говорит - от нехватки
впечатлений. Мол, подрастет Сашка, пойдешь работать - новые встречи, новые
друзья... Возможно. Сергей напуган моими болячками, бедняга - здоров как
бык, оттого и пугается каждого насморка. А сосед, оказывается, бьет жену.
Она маленькая и худая, вечно распатланная. Вчера выскочила на площадку и
визжала. Страшно".
"Девочка моя, белый Одуванчик! Я все уже знаю, напрасно мне не говорили
так долго. Возможно, я смогла бы что-то доделать, закончить. Впрочем, только
одно остается незавершенным - ты. Ты, моя любовь к человеку, которого ты
зовешь папой. Который, когда ты будешь читать это, станет уже совсем седым и
старым. Ты - материализованная любовь, прекрасная и совершенная. Все лучшее,
что могло быть в моей жизни, стало тобой. Это не громкие слова, Сашка, это
моя самая главная правда. Помни: любовь - это то, ради чего стоит жить. Да и
умереть, наверное, стоит. Помни - все плохое проходит рано или поздно. И нет
на свете ничего, достойного твоих слез, - кроме жизни и любви. Сколько бы
мне еще ни осталось, я больше не буду писать. Я сделаю вид, что ничего не
знаю. Может быть, мне поверят. Прощай, моя любовь, живи, и дай Бог тебе..."
Тетради сейчас у меня. Сергей привез их вместе с Сашкой, просил
сохранить - для нее. Я не стала спрашивать, почему он не оставил их у себя.
Сашка, привыкшая к детсадовским тетям больше, чем к отцу, легко с ним
рассталась, и теперь нам приходится приучать маленького стайного зверька к
семье. Она ласковая, покладистая девочка, подвижная и любопытная, как
мартышка.
Вчера я направлялась в гости и, причесываясь у зеркала, поймала на себе
серьезный, широко распахнутый взгляд.
- Какая ты, Катька, красивая...
Я подвела ее к зеркалу. Две пары одинаковых, дымчатого агата, глаз. Две
головы с бледным золотым отливом...
- Видишь, как мы похожи?
Зеркало стоит напротив ее кровати, отражая голубое покрывало, обои в
полосочку, Надин портрет.