"Виктория Беляева. Очень женская проза " - читать интересную книгу автора

Меня укачивало и мутило от запаха ее еды.
Приехали утром, около девяти, солнце было яркое, свежее. Тетка
разбудила ни свет ни заря, все боялась, что опоздаем сойти, и я зевала,
разглядывая в окно уплывающий лес, который здесь назывался тайгой,
пригородные станции глухого и неприветливого вида. Мне вдруг стало тоскливо,
неловко за свою расплывшуюся в последний год фигуру, глуповатое лицо,
прыщики на лбу. Прыщики я запудрила.
Поезд сбрасывал скорость, приближаясь к вокзалу. Я прильнула к стеклу,
пытаясь угадать в скромной группке встречающих сестру. Почему-то я искала
глазами черную водолазку и длинный вязаный пуловер - любимую Надькину одежку
трехлетней давности. "Увидала, нет?" - поинтересовалась тетка, но тут поезд
окончательно стал, и проводник залязгал в тамбуре, откидывая подножку.
"Катя!" - крикнули мне, и что-то светлое, мягкое, душистое набросилось
с поцелуями и затискало, и затормошило. Она уже не казалась такой высокой,
как раньше, но все же заметно выделялась в толпе хорошим ростом и той особой
статностью, какая бывает у молодых и счастливых матерей. "Вытянулась как,
вытянулась, елочки точеные! Это твоя сумка? Идем скорее!.. Вас подвезти?" -
спохватившись, обратилась она к толстой оказии, но той надо было куда-то
пересаживаться, и мы пошли вдвоем к старому бежевому "жигуленку".
- Повзрослела, изменилась. - Она улыбалась, ковыряя ключом в замке
багажника и все никак не попадая. Ветер развевал голубой шелк платья.
- Ты тоже.
Я вдруг сообразила, что совсем не знаю, как себя вести, о чем говорить.
Когда мы расстались, я была худенькой малявкой, мечтающей о балетной
карьере, жизнерадостным семейным божком. Теперь же мечты были осмеяны и
заброшены, жизнь вошла в стоячую воду мутного периода, дурацкого возраста,
который мать со священным ужасом звала переходным. Я была несчастна,
чудовищно толста, некрасива и одинока - пышущее здоровьем и радостью лицо
сестры меня оскорбляло.
- Сережа остался с Одуванчиком, он боялся, что тебя не узнает. - Она
повернула ключ зажигания, и машина устало затарахтела. - Смотри-ка какое
везение, с первого раза завелась! - И, ухватившись рукой за спинку сиденья,
круто развернулась, оглядываясь назад и выезжая со стоянки.
Это был отцовский жест, и странно было видеть на руле мягкую ладонь
сестры, видеть напряженную гибкую шею, русый затылок с высоко заколотыми
волосами.
- Что? - Она повернулась, вопросительно выгнув брови. - Да вот, и
водить выучилась. - Помолчала, глядя на дорогу. - Изменилась? Сильно?
На звон ключей из глубины жилища возник Сергей, а когда кончилась в
прихожей веселая колготня приветствий, шагнуло навстречу пушистое румяное
существо - Одуванчик, Котенок, Сашенька, Александра. Существо покачивалось
на толстых нетвердых ножках и глядело, закинув голову, широко расставленными
дымчатыми глазами.
- Здравствуй, племяша. - Я присела рядом, не зная, что делать с
захваченной в плен пухлявой ладошкой.
- О-я-я! - крикнула Александра. - Оя! - и предпочла спастись от меня
ползком.
Был обед на солнечной кухне. Я сидела в торце стола, напротив
расположился Сергей, рядом, привалившись к нему плечом, Надя с дочерью на
руках. Так и сидели, точно на семейной фотографии, точно разделить,