"Тонино Бенаквиста. Все для эго" - читать интересную книгу автора

смогу доказать, что 14-го был на Елисейских полях. Как я могу доказать, что
через три дня не убил никого на каком-то пустыре? Хотел бы я посмотреть на
того, кто может признаться, что он делал в то время. Вы сами, инспектор, что
делали? Не можете сказать? Может быть, это вы убили того человека? Потому-то
и набросились на меня с таким рвением. Во всяком случае, вам бы не хотелось,
чтобы все знали, что вы делали в это время. Может, что-нибудь
подозрительное? Или что-нибудь постыдное - это ведь еще хуже? То, что вы
говорили в то время, было честно? Вне подозрений? За час вполне можно
совершить низость. Шестьдесят минут... та же вечность. Когда знаешь, что
влюбиться можно за восемь или десять секунд. Когда моргнуть не успел, а пуля
уже пробила сердце, которое так хорошо стучало все эти сорок лет. Уже четыре
часа я сижу в этом кабинете, глядя на носки, потому что ужасно боюсь
встретиться с вами глазами, инспектор. Для меня эти четыре часа потеряны, но
я их не забуду.
- Молчание никогда не было хорошей системой защиты. Если ты отрицаешь
факты, скажи мне хотя бы, где ты был в тот вечер.
Неужели в школе полиции вас не учили, что не на каждое мгновение жизни
есть алиби? Чтобы доказать вам, что тот час не был отмечен ничем необычным,
я должен бы был рассказать вам о всех остальных часах моей жизни, но у вас
нет ни терпения психиатра, ни любопытства друга. Я бы начал с самого начала,
с тех давних пор, когда я еще верил, что мечты - это хорошо, а не плохо.
Сделав усилие, я мог бы припомнить несколько приятных моментов из прожитой
жизни. Поэты говорят, что только хорошее и остается в памяти, остальное
забывается. Они оптимисты, эти поэты... В конце концов они, может быть, и
правы. Вместо того чтобы терять немыслимое количество времени, чтобы обрести
тот час, потерянный навсегда в недрах моей собственной истории. Мне было бы
гораздо приятнее вновь подумать о двух-трех часах моей жизни, ради которых
стоило жить.
...Пик дю Мэль, яркое солнце. Колени расцарапаны, но я дошел первым...
...Жанна, растянувшись на клетчатой скатерти, позирует перед
объективом...
...Я открываю "Коробку с сюрпризом" моего отца, через много лет после
его смерти...
Скоро рассветет, мне не хватит времени рассказать все это. Грустную историю
человека, для которого один час похож на другой.
- Ври, если хочешь! Соври, черт возьми, только скажи что-нибудь!
Если вам так этого хочется, то почему нет? Может, 17 июля был самый
потрясающий день 1994 года. Может, между 10 и 11 часами вечера я пережил
чудесные мгновения. Отличное алиби! Чем заткнуть рот инспектору, который
хочет видеть во мне виновного.
Этим знаменательным вечером, 17 июня 1994 года, посреди прекрасной
эспланады Трокадеро я нарисовал мелом "Пьету" головокружительной красоты,
она несла надежду всем отчаявшимся и разочарованным. Я занимался любовью с
потрясающей, не слишком пугливой девушкой в городском саду. У меня состоялся
интереснейший разговор с самоубийцей, сидящим на парапете моста Понт-Неф. И
не важно, что моя "Пьета" исчезла с первым ливнем, что та женщина
растворилась в ночи после двух часов экстаза, что отчаявшийся все же
бросился в реку. Все трое могли бы подтвердить мою невиновность.
Вы никогда не переживали ничего похожего, инспектор? Я тоже. Тот час не
был трубным гласом моего грустного существования, ни даже небольшим пиком в