"Тонино Бенаквиста. Мясорубка для маленьких девочек" - читать интересную книгу авторас "пушками". Он влюбленно разглядывал голубоватую сталь. "Приятно снова
видеть тебя в седле", - сказал он. Жорж - он тоже из разряда природных катастроф. Я заплатил наличными - пять кусков! - за подержанный ствол 38-го калибра. Сидя в тюрьме, забываешь о таких вещах, как инфляция. Стоял собачий холод. Такой жуткий, что, не смоли я сигарету за сигаретой, у меня вконец скрючило бы пальцы. Что в данный момент было бы совсем некстати, поскольку мой указательный лежал на взведенном курке. Как только он вышел из дома, все мои рефлексы враз вернулись ко мне: привычка - вторая натура. Глаза забегали туда-сюда на сто восемьдесят градусов, ухо насторожилось, что твой радар, по спине забегали мурашки; я уж не говорю о своем умении подстеречь нужного типа в нужном месте. Гром выстрела вернул меня на двенадцать лет назад. Потому что, надо вам сказать, я и попался-то на почти такой же штуке. Прокурор разглагольствовал о двух бандитах, не поделивших добычу. Мой адвокат играл на "преступлении в пылу страсти", и был в общем-то прав. Меня интересовала в основном Жанна, а этот подонок Франк не нашел ничего лучшего, как отправить ее на панель. Разве можно было спустить ему такое?! В общем, что говорить... Ладно, это все в прошлом. А нынче я ас из асов, сам это чувствую, и уж прежних промахов не допущу. Я сразу понял, что никто не станет меня преследовать за этого кретина, упавшего в снег. Перед тем как он откинул копыта, я успел популярно разобъяснить ему, что нехорошо наставлять синяки женщине, которая так славно рассказывает про катастрофы. Ствол я выбросил в сточную канаву. Вот только тачка моя не сразу завелась из-за холода, а потом забуксовала на обледенелой дороге. Да, уж если эта подлая природа за кого возьмется, только держись! Я устроился на работу грузчиком и снял комнатенку напротив ее дома. По вечерам я следил, как она возвращается к себе, и еле удерживался, чтобы не подойти, пока она ходит с этим вдовьим взглядом и черной косынкой на голове. Через три недели она уже носила цветастое платье и смеялась, болтая с подружкой у дверей своего дома. Когда я позвонил ей на работу, она не очень-то удивилась. Назначила мне свидание - довольно далеко, в маленьком отеле за городом. Мы не стали говорить о нем, о ее горе, о ее будущем. И о моем тоже. Я обнял ее. Мы поцеловались. И я решил, что дело в шляпе. Но вместо того, чтобы отдаться чувствам, она тихонько высвободилась из моих рук. У меня появилось странное ощущение, что она старательно отмерила свой поцелуй, - так отмеривают слова, оценивая вино, только ей никак не удавалось подобрать нужные оправдания. Перед тем как уйти, она пробормотала: - Прости меня, но... Знаешь... Не в обиду будет сказано, такие вещи... К ним себя не принудишь... Их надо чувствовать... дождаться, когда заговорит природа... В конце концов я бросил работу грузчика. Жорж стал подкидывать мне временные заработки. Каждый вечер я перечитываю по одному письму Марианны, а годы текут и текут, разделяясь на циклы по семьдесят дней. Мое любимое письмо - то, где она говорит о моем деянии, "таком романтичном, таком праведном и в то же время таком жестоком". Отныне я знаю, что никогда уже не проснусь счастливым. Господи, до чего же подлая штука эта природа! |
|
|