"Юлия Беляева, Евгений Бенилов. В Бирмингеме обещают дождь (вариант 2)" - читать интересную книгу автора

- Все, что я сказал, правда, - монотонно проговорил он. - Я теперь
всегда говорю правду.
По седой щетине на его щеке - слабым эхом к моим слезам - прокатилась
одинокая мутная капля. Стараясь успокоиться, я на мгновение закрыла глаза
и прислушалась к себе.
Было тихо.
- Господи! И ведь наказал же меня Бог за секунду бабской слабости...
Позади раздался громкий щелчок - вздрогнув, я обернулась. Музыкальный
центр, очевидно, докрутил кассету до конца и теперь перескочил на другую
сторону - я сжалась в ожидании первого взвизга восточных инструментов. Но
взвизга не последовало: колонки издали характерное для старых записей
шипение... комнату наполнили звуки джаза - первые аккорды "Развлекателя"
Скотта Джоплина. И так дико, как-то даже фальшиво прозвучали они здесь,
среди сандаловых палочек, что я против воли истерически рассмеялась,
повернулась к Саломахе и... столкнулась с ним взглядами. Экс-комсомолец
исподлобья, с издевкой смотрел мне в лицо.
- Насчет той секунды, - начал он хрипло. - Давно хотел тебя спросить...
Думаю, что окончательное решение убить Саломаху было принято в тот
момент, когда его издевателький взгляд коснулся моих глаз. Не слушая, что
он говорит, я раскрыла сумку и достала газовый пистолет - Саломаха осекся
на полуслове... а я, сдвигая большим пальцем предохранитель, подняла
оружие на уровень его головы и нажала на курок. Раздался кликающе-шипящий
звук - порция сжиженного нервно-паралитического газа шлепнулась
экс-комсомольцу в лицо.
Несколько долей секунды Саломаха с ужасом смотрел мне в глаза, потом
закашлялся... черты его лица разгладились, и он мягко повалился набок. В
дымном воздухе раскачивались синкопированные аккорды "Развлекателя". Я
достала из сумки и надела респиратор.
Саломаха лежал на полу темной бесформенной грудой. Я подошла поближе,
толкнула ногой - экс-комсомолец перевалился на спину и уставился
неподвижным взглядом мне в глаза. Я знала (из инструкции к пистолету), что
сознания он не потерял... но догадаться об этом по его лицу было
невозможно.
Стараясь не касаться дверных ручек, я вышла в переднюю, достала из
пальто перчатки и, не спеша, надела. Потом пошла на кухню - согласно моим
воспоминаниям несколькогодичной давности, там стояли табуретки с
отвинчивающимися ножками (такие же, как в квартире моей мамы).
Воспоминания не подвели, впрочем, у меня все равно имелся запасной план.
Коридор и кухня были загажены еще хуже гостиной: пол усеян бумажками и,
кажется, битым стеклом (под ногами хрустело)... не знаю, как Саломаха
ходил здесь босиком.
Я смахнула мусор с одной из табуреток, перевернула ее и отвинтила ножку
- в руках у меня оказалалась короткая, но увесистая дубинка.
Следующим номером программы - поход в спальню: кровать была
незастелена, всюду валялось какое-то тряпье. Я брезгливо сняла с подушки
серую от грязи наволочку и обмотала правую руку от кисти до локтя.
Несколько секунд я простояла на месте - не то, чтобы колебалась...
скорее, не могла собраться с мыслями. За окном тоскливо брезжил
пасмурный зимний день. С обшарпанных стен мудро глядели японские старцы.
Музыкальный центр за стеной заиграл какой-то рэгтайм. С дубинкой наперевес