"Юлия Беляева, Евгений Бенилов. В Бирмингеме обещают дождь (вариант 2)" - читать интересную книгу автора

я вернулась в гостиную... несколько секунд постояла на пороге, чтобы
привыкнуть к полумраку (открывать шторы почему-то не хотелось). Потом
подошла к Саломахе:
глаза экс-комсомольца смотрели мне в лицо, но были лишены какого-либо
выражения - что, очевидно, являлось результатом паралича лицевых мышц.
Грудь вздымалась и опадала - равномерно, как у спящего младенца. Я
попыталась зайти так, чтобы он меня не видел, но его глаза перекатились,
отслеживая мои перемещения... что ж, нет так нет. Я на всякий случай
прислушалась к себе, но (как и ожидала) никаких колебаний не услыхала...
впрочем, как и злорадства или торжества... прямо Терминатор, а не женщина.
Мной двигали не эмоции, а ощущение необходимости.
Потом я зажмурилась, занесла дубинку и изо всех сил опустила на
саломахин череп. И еще раз. И еще раз. И еще (под дубинкой что-то
хрустнуло). И еще (хрустнуло опять). А потом еще раз - на всякий случай. И
еще раз - для верности. И еще один раз...
Когда я опомнилась, Саломаха уже не дышал. Его лицо превратилось в
кровавое месиво. Я взяла экс-комсомольца за руку - пульса не было. Пол
вокруг был забрызган кровью... а также ближайшая стена... а также мое
правое запястье. С удовлетворением улыбнувшись собственной
предусмотрительности, я положила дубинку на пол, размотала наволочку,
свернула ее кровью внутрь и убрала в сумку - на ней могли остаться волокна
от моего платья, лучше не рисковать.
Я прошла в переднюю, оделась. (Чувствовала я себя, прямо сказать,
паршиво: меня мутило, колени подгибались, пальцы тряслись. Но при этом -
спокойна, как кусок льда: ни страха, ни угрызений совести: несколько лет
жизни с причиненным мне унижением оправдывали сделанное. И забыть Саломаха
мне не давал: подкатывался еще несколько раз и даже звонил домой. В
последний раз - с полгода назад: требовал, чтобы я с ним встретилась.
Угрожал рассказать Сережке. Тот разговор в Англии оказался последней
каплей... да Саломаху следовало убить за одно то, что он назвал меня
"теткой" и "домохозяйкой"!... я нервно хихикнула.) Шагнула ко входной
двери, посмотрела в глазок: пустой коридор подзорной трубой стягивался к
лифту.
Позади меня раздавались ленивые звуки какого-то блюза. Надо бы
выключить...
впрочем, пусть остается - вместо похоронного марша. Я сняла респиратор
и спрятала его в сумочку.
Глубоко вздохнув (чтобы унять тошноту), я открыла дверь и вышла из
квартиры.
В следующий раз я встретил Юльку через год после конференции в
Бирмингеме, в Москве. Я пришел к ним с Серегой в гости - и мы просидели до
четырех ночи. Уже незадолго до ухода я вспомнил саломахину историю и юлино
намерение проверить ее "на вшивость". "Да я и не видела Саломаху больше, -
отвечала Юлька. - На хрен он мне сдался?..." Согласно ее объяснениям,
вскоре после возвращения из Англии экс-комсомолец по неизвестным причинам
из Института ушел. А еще через несколько месяцев до Юли донесся слух, что
Саломаху нашли при невыясненных обстоятельствах убитым в его же
собственной квартире.
Представьте себе мою реакцию - я с трудом удержался от возгласа
удивления... но, естественно, ничего не сказал. Да, в общем, и говорить