"Юлия Беляева, Евгений Бенилов. В Бирмингеме обещают дождь (вариант 2)" - читать интересную книгу автора

и зачем я иду? Я невольно рассмеялась... он всегда меня идеализировал...
да и не только меня - всех. За что я его и люблю.) С трудом вспоминая
дорогу, я завернула за угол и зашагала к видневшемуся вдалеке саломахиному
дому. Под сапогами равномерно хрустел свежевыпавший снег... ну да, восемь
этажей, дверь подъезда выкрашена нелепой синей краской - точно так, как я
помнила с того единственного дня рождения Саломахи, на котором была.
Напротив подъезда располагалась телефонная будка - я зашла внутрь и
набрала номер. Гудок...
гудок... гудок... на каждый приходилось ровно два биения сердца. "Але",
- саломахин голос звучал тускло и невыразительно. "Денис? Поговорить надо,
- нарочито-хрипло сказала я. - Ты сейчас один?" - "Один... - блекло
отозвался голос. - А кто это?" Я повесила трубку на рычаг.
Дальше: тридцать метров до парадного, десять загаженных кошками
ступеней, путешествие в загаженном людьми лифте. Наконец я оказалась перед
обитой рваным дерматином дверью. Звонка не было - вместо него висели два
оборванных проводка. Руководствуясь наитием, я соединила концы - внутри
квартиры раздалось звякание. Пауза. Потом щелкнул замок, и дверь
раскрылась.

Четыре месяца, в течение которых я не видела Саломаху, оставили на нем
жуткий отпечаток: он страшно похудел... вернее, исхудал и сгорбился.
Глаза и щеки ввалились, с подбородка свисала жидкая седая бородка,
воспаленные глаза слезились. Облачен он был в нелепо-короткое замызганное
кимоно.
- Юля?
Я не успела поймать его взгляд... Саломаха отвел глаза в сторону и
несколько раз переступил босыми ногами по грязному паркету. Из недр
квартиры струились запахи запущенного холостяцкого жилища, смешанные с
ароматом сандала и дребезжащей восточной музыкой.
- Можно войти?
Саломаха шагнул в сторону.
- Куда пальто?
- Сюда.
Повесив сумку на плечо, я прошла в гостиную. Глаза немедленно
наполнились слезами - натыканные всюду сандаловые палочки насыщали воздух
едким дымом.
- Куда можно сесть?
Саломаха суетливо подбежал к дивану - на пол полетели книги, ворохи
одежды, какие-то деревяшки, картонные коробки... Брезгливо поддернув
платье, я села.
Стоявший перед диваном журнальный столик покрывала грязная посуда.
Шторы были плотно задернуты - полумрак нарушали лишь тлеющие огоньки
сандаловых палочек и индикаторная панель музыкального центра. По стенам
висели японские акварели, изображавшие сидящих на циновках старцев.
Дополняя странную метаморфозу, произошедшую с Саломахой и его квартирой,
из расставленных по углам динамиков лился скрежет индийских народных
инструментов (а может быть, китайских - никогда не разбиралась в восточной
музыке).
- Как ты думаешь, зачем я к тебе пришла?
Саломаха переминался с ноги на ногу у двери в комнату. Поймать его