"Пьер Бенуа. Забытый " - читать интересную книгу автора

фразу, которой одною ночью в Парме Кресченция встречает Фабриция. Дверь
захлопнулась перед самым носом целой толпы краснеющих молодых людей,
устремившихся сюда со всех сторон, каждый с букетом величиной с добрый
бомбометатель.
Я остался в уборной Лили Ториньи, с глазу на глаз с ней.

- Этьен, - начала она, - как вы нашли мою игру? Вместо ответа я
опустился на одно колено и, схватив ее руку, оросил ее слезами.
- Ах! - молвила она, - ты, по крайней мере, артист - и настоящий.
Она повторила:
- Настоящий артист! Если бы ты знал, дитя мое, какая это редкость по
нынешним временам!
Тут я заметил, что рука у нее слишком горяча.
- У вас жар! - воскликнул я.
Она остановила на мне взгляд, полный восторга и экстаза.
- А ты думаешь, что иначе я могла бы так играть? У меня закружилась
голова. Я крикнул ей:
- Но разве вы не знаете, безрассудная актриса, что эти слезы и
возгласы, которые исходят из самого сердца, усиливают бледность худеющего
чела и что... любить страдание значит бога искушать!
- Ах! - вздохнула она. - Ты говоришь хорошо. Еще, еще говори, как
сейчас... Я уверена, что у тебя где-нибудь есть готовая пьеса в пяти актах.
- Нет, нет, - запротестовал я. - Никакой пьесы в пяти актах. У меня -
только моя любовь, но она беспредельна.
Она, улыбаясь, пожала своими очаровательными плечами.
- Дитя, - сказала она, - дитя! Сегодня утром ты и не подозревал еще о
моем существовании.
- А мне кажется, что я знал вас - всегда!
Клянусь вам, со своими белокурыми волосами, в которых от электрических
лампочек плясали огоньки, она была прекрасна в этот момент.
Снопы цветов отражались и повторялись бесконечно в зеркалах, рамы
которых были украшены поздравительными открытками поклонников моей
возлюбленной Лили.
Она секунду с улыбкой восторга смотрела на меня, опустившегося на
колени у ее ног и покрывающего ей руки поцелуями.
И слова, сладостные и предвиденные, упали с ее уст.
- Этьен, я люблю вас.
Как мне понятно после таких слов знаменитое восклицание Родрига в
"Сиде":
"Явитесь, наваррцы, мавры и кастильцы!"
Мавры и кастильцы и в самом деле явились: толпа поклонников высадила
дверь уборной. Тут были оссиплурийцы всех возрастов и состояний, от очень
юных, еще в ученической форме, и до старцев в брюках шашечками. В одно
мгновение ока я оказался разлученным с моей Лили. Она едва успела мне
крикнуть:
- До вечера. После спектакля. У меня в уборной. Общий сборный пункт. Мы
ужинаем все вместе в "Возрожденном Лососе".
Я немедленно вернулся к себе в ложу. Впрочем, за кулисами уже
раздавался голос режиссера, кричавшего:
- Товарищи! На сцену для "третьего"! Занавес тотчас почти поднялся.