"Пьер Бенуа. Забытый " - читать интересную книгу автора

- Совершенно неважно! - подтвердил я.
И высунувшись из ложи, я раскланивался с толпой. Клики приветствий
усилились. Я был тронут до того, что слезы навернулись у меня на глазах.
Спектакль, великолепно поставленный, начался прелестной одноактной вещицей
месье Фернанда Вандерем, затем шла тенденциозно-философская пьеса месье
Сен-Жоржа де Бугелье, названия которой я, к сожалению, не помню. Но гвоздем
вечера был, очевидно, "Златоглав" - как по личности автора, так и потому, -
и это было, пожалуй, главное, - что в этой пьесе должна была выступать Лили
Ториньи.
Мне показалось уместным поздравить Мишеля Ворагина с терпимостью
оссиплурийского правительства, допускавшего репертуар исключительно из вещей
французских авторов, тогда как республика находится с Францией в состоянии
войны. Но он покраснел сильнее прежнего.
- Вот именно из-за войны... - объяснил он. - Не приходится, по крайней
мере, платить авторских... Что вы хотите? Финансы наши терпят такой дефицит.
Действительно верно, что в наш век вопросы экономики преобладают над
всеми остальными.
Началось представление "Златоглава". Упорно ходил слух, что автор - в
театре. Женщины с обнаженными плечами, усыпанными хризопразами, высовывались
из своих лож, чтобы рассмотреть его.
- Месье Поль Клодель, - снова пояснил мне Мишель Ворагин, любезность
которого в самом деле не знала границ, - был перед войной консулом в
Мараканде, и мы все сохранили о нем самые приятные воспоминания. Ах! Если бы
Франция всегда умела так удачно выбирать своих дипломатических
представителей.
Это рассуждение, исполненное горечи, было прервано шумом аплодисментов,
раздавшихся со всех сторон, - Лили Ториньи вышла на сцену.
Клянусь, не опасаясь возражений, - трудно автору желать, трудно мечтать
о лучшем, более совершенном исполнении. "Маленькая девочка из моей родной
страны, - пишет месье Морис Ьаррес в "Колет Бодош", - я даже не сказал, что
ты красива". Теперь, когда мне приходится хвалить искусство Лилиориньи, мне
почти неловко, что я раньше говорил о ее красоте. Игра ее, поймите меня
хорошенько, достигала полного совершенства. Благодаря ее таланту самые
головоломные фразы автора "Дерев" и многих других шедевров становились
простыми, прозрачными, словом - доступными самому ограниченному из этих
неискушенных зрителей, сливающих воедино свои восторги по адресу поэта и по
адресу чудесной артистки. В нашей ложе, за исключением, пожалуй, Азима
Электропулоса, все рыдали. Мог ли я себе представить, что этот день, так
скверно начавшийся, закончится таким апофеозом!
- Bella! Bella! Bellissima! - не переставая кричал позади меня маркиз
Лашом-Аржантон.
Мишель Ворагин тронул меня за руку.
- Конец второго акта! - шепнул он. - Пойдемте, лучше не ждать, пока
опустится занавес, а то нас захлестнет в коридорах толпа беснующихся
поклонников!
Я вышел с сильно бьющимся сердцем вслед за этим догадливым человеком.
Две секунды спустя мы были перед дверью уборной талантливой девы.
Мишель постучал. Я назвался.
Дверь приоткрылась, белая ручка схватила меня за руку.
- Войдите, друг моего сердца! - шепнул ангельский голосок, повторяя