"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

или отражений.

 6

Христианские авторы не забывали подчеркивать, что в глазах Яхве
сотворенный мир "хорош". Клод Тремонтан, например, полагает, что библейская
традиция "категорически заявляет великолепие реальности, чувственного мира и
созданий"! (Essai sur la pense hbraique, op. cit.). Это не мешает этому
"великолепию" быть лишь следствием, лишь отражением творческого деяния Бога.
Когда говорится, что на шестой день "И увидел Бог все, что Он создал, и вот,
хорошо весьма" (Быт. 1, 1 31), это означает прежде всего, что Бог
положительно оценивает свое собственное дело. Поскольку мир создан Богом, он
не может претендовать на божественное совершенство. Библия утверждает, что
"земля и небеса" используются как "риза" (Псалом 102, 27); Бог же не
"использует" самого себя. У мира нет своего собственного существа, а есть
лишь существование, которое дает ему Бог. Он лишь "мельчайшее существо", и.
даже еслили и хорош, в силу этого неизбежно обесценен. Именно на этом
обесценивании будет основываться значительная часть христианской философии,
видящая в мире лишь "юдоль плача".
Христианское презрение к миру (если не отвержение мира) в значительной
степени проистекает из паулинизма. Христианская позиция, согласно словам
самого св. Павла (Шауля), заключается в том, чтобы почитать "все тщетою ради
превосходства познания Христа Иисуса", считать "все за сор, чтобы приобресть
Христа и найтись в Нем" (Фил. 3, 8-9). Имея в виду именно "аскетическую"
мораль, порожденную реформой Павла, Ницше истолковывает христианство в его
основе как "нет" жизни, как нет, порожденное неспособностью принимать
разницу, утверждать внушающее опасение отличие, принимать пропасть. Именно
это побудило его дать следующее определение язычества: "Язычники - это все
те из относящихся к жизни положительно, для которых Бог служит выражением
великого Да по отношению ко всем вещам" ("Антихрист").
Известно изречение Тертуллиана: "Nobiscuriositateopusпоп
estpostChristumIesum" ("После Иисуса Христа мы не испытываем больше
любопытства", De praescr. haer.). Действительно, презрение к миру влечет за
собой презрение к знанию, касающемуся этого мира. Во времена Тертуллиана
этот настрой был повсеместно распространен среди христиан (отсюда упреки
римских авторов, обвиняющих христианство в том, что оно обращается только к
неграмотным). Ориген также признает, что подавляющее большинство его
современников-христиан - "простые и необразованные люди" (Contra Celsum I,
27). Если и верно, что презрение к миру достаточно характерно для всех
направлений мысли во втором веке, наиболее ярко выражено оно у христиан, а
также, конечно, у гностиков. ("Весь мир лежит во зле" - говорит автор
первого послания св. Иоанна). Кстати говоря, Ориген сохраняет многие черты
гностицизма. Он считает рождение таким несчастьем, что люди, по его мнению,
"не только не должны отмечать свой день рождения, но и обязаны ненавидеть
этот день" (In Levit. horn. 8, 3). Он доходит до того, что приписывает
творение действию определенных "телесных духов", которые, когда им было
"позволено" созерцать Бога, "обратились к низшему" (Princ. 2, 8, 3). Как
пишет А.Х. Армстронг, для Оригена "все материальное творение является
следствием греха, его цель - служить в качестве чистилища, и лучше было бы,
если бы в нем вообще не было необходимости" (An Introduction to Ancient