"Ален де Бенуа. Как можно быть язычником" - читать интересную книгу автора

Итак, отношение между Богом и миром является отношением причинности
совершенно особой природы, которое затрагивает все существа, затрагивая
самое существование в его целостности. Это отношение никоим образом не
является отношением тождественности или прямого изливания. Библия отвергает
любой имманентизм, любой эманационизм, любой пантеизм, любую мысль о
преемственности между первопричиной и веществами или существами,
происходящими из нее. Наконец, утверждается, что мир не прибавляет ничего к
Богу, ничем не увеличивает его совершенства, не удваивает его и ничего не
вносит в его существо. Бог одинаков независимо от того, существует ли мир.
Если бы мир исчез, это не повлияло бы на полноту Бога. Бог не был "обязан"
осуществить творение. Оно не принесло ему "радости". Творение было для него
безвозмездным действием или же, как говорят богословы, действием чистой
щедрости.[15] Бог творит по "доброте". Одновременно он утверждает себя как
единственную абсолютную действительность. Таким образом, по словам Ницше,
"настоящий мир" "в конечном счете стал вымыслом". Ряд современных идеологий
воспринял эту дуалистическую теорию в ее светском или непроявленном виде.
Для Фрейда, например, бессознательное является злом: цивилизация
утверждается за счет сублимации инстинктов. (Только некоторые из его
учеников, подобно Вильгельму Райху, переориентируют психоанализ с сублимации
на анархическое освобождение инстинктов). Жильбер Дюран пишет: "Кажется,
даже у Фрейда, чья система, как зачастую считается, освободила душу от
одномерного и линейного истолкования, всегда можно обнаружить знаменитое
бессознательное, патологически пребывающее снизу, под здравым сознанием. Еще
одно подтверждение того, сколь слабо годится двоичностъ для моделирования
множественности" (L'ametigre, Denol-Gonthier, 1980, p. 179). Но чаще
дуализм, вырождаясь, являя свое собственное лицо, превращается в свою
относительную противоположность, а именно в чистую одномерность. Происходит
переход от одной крайности к другой: болезнь опошленного Единственного
совершенно естественно сменяет недуг разорванного сознания.
Что касается языческой мысли, то у ее истоков мы находим, напротив,
представление о том, что вселенная одушевлена, а душа мира божественна.
Источниками Творения являются только лишь природа и мир. Вселенная является
единственным бытием, никакого другого быть не может. Ее существо не
отличается от ее существования. Мир нетварен, он вечен и бессмертен. Начала
не было, либо же, если оно и было, оно было только лишь началом (нового)
цикла. Бог исполняет, осуществляет себя только посредством мира и в мире:
"теогония" тождественна "космогонии". Душа есть частица божественного
существа. Существо или вещество Бога есть существо или вещество мира.[16]
Божественное имманентно, единосущно миру.
Эти идеи постоянно развиваются первой греческой философией. Ксенофан из
Колофона (VI в. до н. э.) определяет Бога как душу мира. "Этот космос, один
и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда
был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно
угасающий", - пишет Гераклит. Для Парменида, который видит в мире
неподвижное и совершенное существо, вселенная также нерожденна, бессмертна и
нетварна. Принцип всеобщего постоянства ("ничто не создается, ничто не
исчезает") ионийцы превращают в принцип познаваемости мира. Мы находим
подобные мысли у Эмпедокла, Анаксагора, Мелисса, Анаксимандра и других. Даже
и впоследствии, как пишет Луи Ружье, "в большинстве школ пифагорейцы,
платоники, перипатетики, стоики, неоплатоники восхищаются вечным