"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 2) " - читать интересную книгу автора

с которыми связаны занятия с огнем и со взрывчатыми веществами. Раза три в
год Саша показывал свое искусство на деле. Покупалась селитра, сера, порох,
все это дозировалось на роговых весах, все это замешивалось прелестной
роговой ложечкой и набивалось в специальные картонные трубки, которые затем
аккуратнейшим образом заклеивались цветными бумажками. Если во время такого
производства кто-либо появлялся в комнате с зажженной папиросой, то Саша, не
теряя обычного спокойствия, предупреждал об опасности, мною же овладевала
паника и я бесцеремонно выталкивал неосторожного посетителя с его куревом. А
затем, по случаю чьих-либо именин, устраивались среди кустов садика потешные
огни; листья деревьев озарялись всевозможными красками, причудливые тени
скользили неожиданными, иногда смешными силуэтами, знакомые фигуры
становились чудовищами; били и шипели огненные фонтаны, вертелись "солнца",
взлетали римские свечи и ракеты...
Превзошел же себя Саша Лудвиг устройством "морского" фейерверка. Его он
готовил несколько недель и для обработки "главного сюрприза" даже заперся в
своей комнатке, и тогда мне ничего не оставалось, как торчать перед этой
дверью и через нее задавать Саше разные докучливые вопросы. Впрочем, я
сносил эту разлуку с Сашей мужественно, так как верил, что буду вполне
вознагражден за свое терпение. И действительно я был вознагражден! В
назначенный день Саша вышел из комнаты с прекрасным трехмачтовым корабликом
в руках и весь этот фрегат был убран, "как елка", крошечными
пиротехническими препаратами, а вдоль бортов корабля торчали маленькие
медные пушки. Настоящий корабль из страны лиллипутов! Оставалось ждать
вечера и прибытия гостей. Когда же все собрались, в том числе и явившаяся за
мной бонна: "Шуренька, пора спать!", то корабль был осторожно положен на
воду канала, протекавшего у сада Лудвигов и с берега зажжена пороховая нитка
(известная мне уже по "балам", ибо не иначе, как посредством пороховой нитки
зажигались свечи в люстре и в бра). Все сошло было на славу. Нитка подожгла
другие такие же нитки, коими были уснащены мачты, и вдруг весь корабль
осветился на разные лады бенгальскими огнями, а его пушки одна за другой
стали палить. Только видно, одна из них была заряжена слишком сильным
зарядом. Раздался "оглушительный взрыв", кораблик покачнулся и стал тонуть -
насилу вытащили. После того, в продолжение многих дней, обсуждались причины
катастрофы. Саша был сконфужен, но его утешали, уверяя, что так получилось
еще интереснее, ибо произошел "совсем такой" взрыв, как тот, что в те дни
погубил турецкий монитор на Дунае. Этот "взрыв турецкого монитора" был
представлен в большом виде и на пруду парка, так как в тот год при
Славянском заводе образован был увеселительный сад под названием "Тиволи" и
там происходили гулянья. Мы с противоположного берега пруда целых два часа
ждали, как взорвется то сколоченное и выпиленное из досок чудище, что стояло
на воде и должно было изображать турецкое военное судно, но в конце концов
было объявлено, что "фейерверк отсырел" и отложен. Пришлось, не солоно
хлебавши, плестись по черному парку домой.
С Сашей же и с Катей совершались обыкновенно наши прогулки по каналам в
лодочке, принадлежавшей Лудвигам и прицепленной у пристани близ их дачи. К
сожалению, в позднейшие годы вода в Кушелевских каналах, благодаря каким-то
непорядкам при спуске ее в Неву, сильно обмелела и эти путешествия
сопровождались всякими мученьями. Иногда даже лодка застревала совершенно и
тогда приходилось вылезать на берег и тащить ее на бичевке. Однако, в
блаженном 1878 году воды в каналах было еще достаточно, пруды были свободны