"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 2) " - читать интересную книгу автора

сожалению, жених этот был одной из самых курьезных и безобразных фигур
когда-либо мне встречавшихся. Горбатый, с рыжей эспаньолкой, он одевался с
претензией на большую франтоватость, носил яркие галстуки, пестрые жилеты,
светло-серые в клетку штаны раструбом, а на его красном носике вечно было
надето съезжавшее на бок золотое пенснэ на длинной цепочке. Свадьба Ани и
Виктора должна была состояться лишь тогда, когда положение будущего супруга
стало бы вполне обеспеченным, но это не мешало безумно влюбленной парочке
ежеминутно лобызаться. Мое присутствие ничуть их не смущало; напротив,
Виктор в перерыве между двумя поцелуями, лукаво мне подмигивал не то
извиняясь, не то желая выразить свой восторг. Аня же грозила пальчиком и
молила, чтобы я их не выдал. Но это только подстрекало меня, и я самым
бессовестным образом тут же спешил к мамаше Лудвиг и доносил ей о том, что
видел. На это старушка продолжая свою стряпню, только кивала головой и
молвила: "Пусть их, они же помолвлены".
Благоволил я, кроме Кати, и к двум братьям Лудвигам - к длинному,
белобрысому Феде, готовившемуся стать пастором, и к Саше, которому было
всего четырнадцать лет и с которым я поэтому чувствовал себя как с равным.
Федя Лудвиг был очень остроумен и обладал ценным для настоящего смешителя
даром, когда другие покатывались от хохота, он продолжал хранить
невозмутимый вид. Надев длинную черную рясу и взяв в руки какую-либо книжку,
он иногда принимался нам говорить проповедь и тут уже наш смех доходил до
судорог...
Это было довольно странно со стороны человека, предназначавшего себя
духовному сану, но эти комические проповеди были совершенно безобидного
характера - и только подчеркивали все то, что в обязательной осанке и в
жестах пастора бывает напыщенного и карикатурного. Увы, ранняя смерть,
последовавшая лет пять спустя, не дала Феде Лудвигу проявить себя на том
поприще к которому он готовился, да признаться, я и не могу себе вообразить,
как бы он себя держал на кафедре или на настоящих свадьбах, крестинах или
похоронах.
Мой тезка - Саша Лудвиг помог мне в течение 1878 года забыть об утрате,
понесенной весной того же года в лице мосье Станисласа. Во многом Саша
напоминал мне дорогого брата Ищу. Саша был необычайно уютный юноша. Ко
всему, за что он брался, он подходил с какой-то внимательной серьезностью, и
этим он более всего отличался от балагура Феди, бывшего лет на пять старше
его. Глядя на любое из занятий Саши, будь то какая-либо домашняя починка или
же возня с посадкой цветов или, наконец, приготовление к фамильному
празднику, я как-то застывал в наслаждении - до того все у него выходило
споро, складно и быстро. В то время он был еще учеником реальной гимназии,
но никогда в форме я его не видал, а носил он всегда полотняную, чистенькую
полосатую блузу, когда же он уходил за покупками на Охту, то вместо
форменной фуражки напяливал цветную, жокейскую шапочку с козырьком, и тогда
он мне казался удивительно хорошеньким. В далеком будущем Саша готовился
стать инженером-пиротехником, и уже в те годы его приготовление к такой
карьере сказывалось в том, что он по печатному руководству изготовлял всякие
домашние огневые зрелища, за что я был готов его причислить к сонму магов и
волшебников.
Часами я слушал его тихим говорком передававшийся рассказ о том, какие
фейерверки он видел и какие он мечтает сделать, когда превзойдет свою науку.
И все эти рассказы приобретали особенную прелесть, благодаря тем опасностям,