"Нина Берберова. Облегчение участи" - читать интересную книгу автора Художник Харин поворочался с минуту, нашел удобное местечко и затих.
На двух табуретах, у самого окна, где оба отражались, они сели, и Асташев сложил свои пухлые руки на коленях, потому что девать их было некуда. - Это пришло не сразу. Может быть, еще и не окончательно, но уже от одного намека стало легче. Вы только не подумайте, что я в церковь зачастил, исповедуюсь, причащаюсь, иконы развесил. Нет. Но теперь я знаю, что надо Бога. Надо молитву. Иначе нельзя. - Поздравляю вас, - сказал Асташев. - У меня есть старая мамаша, я ей непременно о вас расскажу. Энгель запахнул свой балахон, поежился, похлопал себя по карманам и нащупал курево. - Я вам так благодарен за то, что вы ходили ко мне. Если бы вы знали, что со мной сделалось еще после того, первого раза! Жил так, как все живут, и вдруг появление ваше - как труба архангела. Теперь я знаю, что смерть, как страсть, объяснить нельзя, надо почувствовать. Некоторые живут до старости, и им не открывается, другие, может быть, с этим вырастают. Ко мне, значит, пришло в тридцать восемь лет. Вы спросите: что же пришло? Не могу на это ответить - слова все такие стертые: "сознание неизбежности", "уверенность в собственном конце", - и выводы из этого. Простите, опять сравню: "она все шептала: твоя", - это поется в каком-то романсе, и мы уже не реагируем. Но если вдуматься! - "А она, страсти полна", - поправил Асташев. - В граммофоне слышал. - Мне кажется: здесь узел всей человеческой мудрости - в чувстве смерти, в мысли о конце. Потому что все можно понять, а этого понять нельзя, чуть не выскочил. Но путь мой был верен. Когда вы были в последний раз, я уже знал, что невозможно без Бога, но еще не умел сказать. Теперь я счастлив. - От души поздравляю вас. Видимо, и здоровье ваше тоже за это время поправилось. Цвет лица как будто лучше. Энгель улыбнулся, перевешивая сам себя громадными своими зубами. - Маленькая надежда, весом не более, может быть, ресницы, не кончиться, что-то исправить, за что-то ответить; увидеть кого-то, встретить... кого-нибудь дорогого, при воспоминании о ком невозможно удержать слез, но главное - быть, быть, продолжаться, хоть как-нибудь. Теперь я знаю, что это такое. Эта ресница перевешивает для меня вселенную, и даже самые сомнения кажутся мне блаженством по сравнению с тем, чем я раньше жил. - Значит, бывают все-таки сомнения? Энгель сжал свои костлявые руки в два темных кулачка и приставил их к груди. - О, уже совсем не те, что были раньше. Асташев пошевелил ногами под табуретом. - Я, пожалуй, пойду, - сказал он, - зашел, как говорится, на огонек, а попал на пожар души. - Да, - радостно воскликнул Энгель, - идите теперь. Мне совсем уже больше ничего от вас не нужно. Асташев встал. Как был, в пальто и с котелком в руках, он прошелся по мастерской, медленно оглядывая ее, словно уходить ему не хотелось. На столе стояло глиняное, плоское блюдо, с блестящей, темно-зеленой поливой. |
|
|