"Нина Берберова. Облегчение участи" - читать интересную книгу автора

Когда они вышли, таксомотор уже ждал. "Куда? - спросила она, - уже
поздно". Он подтолкнул ее молча и, когда они сели, не глядя ей в лицо,
сказал быстро и сухо:
- Я не из тех, которые обнимаются в машине. Не бойтесь. Во-первых, это
неудобно, не комфортабельно. Во-вторых... Как вы себя сегодня чувствуете?
- Куда мы едем? - опять спросила она и увидела бутылку шампанского,
торчащую у него из кармана.
- Женечка, Женечка, - сказал он с досадой, - вы ужасно много задаете
вопросов.
- "Вся жизнь моя была залогом", - сказала они тихо и опустила лицо в
руку. - Это - из Онегина.
- Хорошая опера, - ответил он и прокашлялся.
- Вы любите музыку? - и лицо ее осветилось такой радостью, что он даже
удивился.
- Люблю. Но мало приходится слышать. Ну вот, мы приехали.
Они вышли. От дождя, лившего ливнем, она сейчас же вбежала в подъезд.
Он расплатился и, распахнув пальто и куда-то в боковой карман пряча мелочь,
пошел прямо на нее, обнял, вдавил в дверь, поцеловал, поймал ее за локти и,
не давая опомниться, молча обнимая и торопя, потащил к лестнице.
- Отпустите меня, милый Алексей Георгиевич, отпустите, - зашептала
она, - я вам что-то скажу. Я боюсь. В другой раз приду. Я не будут шуметь, я
тихонько. Выпустите меня. - Он больно и как-то уж очень умело скрутил ей
руки назад и жадно поцеловал ее в губы два раза, шаря по ее груди. Она
поймала его руку, не столько чтобы остановить ее, сколько для того, чтобы
удержаться самой за нее. И так держась, она пошла за ним в его квартиру.
Она вышла оттуда, когда была еще ночь, в темноте нащупала кнопку и
заглянула вниз. Там, совсем близко, стоял лифт - она находилась на первой
площадке. Тогда она сошла вниз, открыла дверь на улицу и постояла немного.
Редкие фонари были притушены, ни вправо, ни влево не было никого.
Она пошла пешком. За всю дорогу она встретила не более десятка
прохожих, двух городовых, несколько автомобилей и одну высокую деревенскую
арбу с цветной капустой, державшую путь на Центральный рынок. Она шла около
часу. Когда она проходила по мосту, она остановилась. Сена, вздутая дождем,
казалась неподвижной, как сало. Женя перекрестилась и ниже перегнулась к
воде. В это время кто-то за ее спиной проехал на велосипеде, и тень едущего
прошлась по ней. Она разогнулась и пошла дальше. Когда она вернулась к себе,
она увидела, что было четыре часа.
Она сняла шляпу, но осталась в пальто, и в одних чулках осторожно вошла
к тетке в комнату. Старуха тяжело и ровно дышала. Женя в темноте подошла к
ночному столику, выдвинула ящик и пошарила в нем, но найти то, что хотела,
она не нашла. С ящиком в руках она ушла на кухню, зажгла свет и стала искать
снова - попадались лекарства: строфант, аспирин, нашелся, наконец, и
гарденал. Но в стеклянной трубочке оставалось всего восемь таблеток. Тогда
она двумя кухонными полотенцами, при помощи хлебной пилы, законопатила
дверь, потушила свет и открыла газ.
"Господи, - думала она, сидя перед плитой и не мигая смотря в ничем не
занавешенное окно, где красное от огней, низкое, словно дымом схваченное
небо висело над землей, - Господи, если ты есть, сделай, чтобы мне стало
страшно, сделай так, чтобы я опомнилась. Если Ты есть и если душа моя
захотела этого, сделай, чтобы хоть тело удержало меня, отвратилось, спасло