"Николай Бердяев. Константин Леонтьев" - читать интересную книгу автора

навек мое гнездо в Тульче... Здесь есть и движение, и покой, и Восток, и
Запад, и Север, и Юг". Русский посол в Константинополе граф Игнатьев одобрял
К. Н. Во время жизни в Тульче начались первые признаки умопомешательства
жены К. Н., по-видимому, от ревности, на почве измен мужа. И эта болезнь
жены была тяжелым испытанием всей дальнейшей жизни К. Н. В 1869 году он
назначается консулом в Янину. Там он заболел лихорадкой. В 1871 году К. Н.
назначается консулом в Салоники. Вообще, он делает быструю дипломатическую
карьеру.
В этот восточный, консульский, период жизни языческий культ любви и
сладострастия достигает у К. Леонтьева высшего своего напряжения. На Востоке
было у него большое количество серьезных увлечений и любовных похождений.
Эротическая фантазия его была безудержна и беспредельна. Жену свою он
по-своему любил, но изменял ей на каждом шагу. Туземки Ближнего Востока были
для него большим соблазном. Своему приятелю по дипломатической службе на
Востоке К. Губастову он пишет: "Чтобы вполне постичь поэзию Адрианополя,
послушайте моих советов: 1) не откладывая, заведите себе любовницу,
простенькую болгарку или гречанку; 2) ходите почаще в турецкие бани; 3)
постарайтесь добыть турчанку, это уж не так трудно; 4) не радуйтесь
вниманием франков и не хвалите madame Badetti; 5) гуляйте почаще на берегу
Тунджи и вспоминайте меня; 6) пойдите когда-нибудь с кавасом к мечети
Султан-Баязета и устройте там, на лужайке, около киоска, борьбу молодых
турок, под звук барабана; это прелесть!" Нужно полагать, что К. Н. сам
следовал тем советам, которые давал Губастову. Были у него и болгарки, и
гречанки, и турчанки. В другом письме тому же Губастову он пишет: "Не
думайте, чтобы моя личная жизнь была бесцветна. К сожалению, она очень
бурна. Вы говорите, зачем я все думаю о страждущем человечестве (то есть
критянах), а не о себе. Во-первых, я думаю не столько о страждущем, сколько
о поэтическом человечестве, а, во-вторых, тут и я не забыт". В том же письме
он сообщает о болезни жены и о том, что она подурнела. И еще пишет он все
тому же Губастову: "Есть сердечные дела, да еще какие!" К. Н. отделяет
любовь от брака и семьи. "Брак есть разделение труда, тяжкий долг, святой и
неизбежный, но тяжелый, налагаемый обществом, как подати, работа, война и
пр. Работа и война имеют свои поэтические и сладкие минуты, ими можно
восхищаться, но надо понимать, что одна большей частью нестерпимо скучна, а
другая очень опасна и тяжела. Отчего же на брак не хотят смотреть как на
общественное тягло, которое иногда не лишено поэзии, но от войны и тяжелой
работы отличается тем, что война опасна, но не скучна, а работа большей
частью скучна, но не опасна физически. Брак же для женщины опасен физически,
а для мужчины - скучен большей частью, крайне. Я согласен с тем французом,
который сказал: "l'amour n'a rien a faire avec les devoirs penibles et
severes du mariage..." Не понимаю и ревности к законной жене. Это что-то
чересчур первобытное". К. Н. чуждо было трудовое чувство жизни, он был
слишком барин и аристократ. Труд и бремя брака и семьи противны его
эстетике; романтик восстает в нем против всякой прозы и обыденности. Позже,
когда романтизм в нем ослабел и победил монашеский аскетизм, он писал:
"Романтический и моральный идеализм и христианский спиритуализм - большая
разница. Брак есть духовное таинство, а не достижение сердечного идеала.
Последний может легко обмануть, а таинство для верующего человека - все
будет таинством. Верующий человек и в несчастливом браке о святыне этого
таинства не забудет". У К. Н. была прирожденная склонность к многоженству, и