"Николай Бердяев. Константин Леонтьев" - читать интересную книгу автора

брачно связав его с женщиной, с которой у него не было ничего общего. Для
всей жизни К. Н. характерно обилие и разнообразие романов, но романов
неглубоких, не захватывавших его сердца, не клавших печати на его духовную
жизнь. Он так и не встретил своей избранницы, своей суженой. Он не познал
истинной любви. У него была страстная, но эротически не утонченная натура.
Он слишком хорошо познал Афродиту простонародную, но так и не познал
Афродиты Небесной. Это имело определяющее значение для его духовной жизни, и
этим отчасти нужно объяснить исключительно монашески-аскетический, суровый и
безрадостный тип его религиозности. Романтизм леонтьевской эротики не был
глубоким, он не искал, подобно Вл. Соловьеву, Небесной Подруги. Его эротика
исключительно земная и языческая. И он сам всегда противопоставлял ее своему
христианству. В то время как Вл. Соловьев связывал свою эротику со своим
христианством, у К. Леонтьева нельзя найти никаких следов религиозного
культа вечной женственности. Его религиозность не "софийная", если
употреблять термин, который стал популярен в нашем поколении. Такое
отношение К. Н. к женственному началу и к эротике определилось очень рано. И
он остался таким же, когда сделался монахом. Для К. Н. характерно, что он не
мог избрать себе всю жизнь единого предмета любви, как и единого призвания,
как и единого места жительства, как и близкого и родного круга людей. В миру
он был странником и успокоился лишь в Оптиной Пустыни.
В письмах к матери из Крыма, написанных с большим лиризмом и нежностью,
К. Н. жалуется на недостаток материальных средств. Материальная нужда
преследовала его всю жизнь. Это было большим испытанием для его
барски-аристократических инстинктов, для его эстетизма, требовавшего
пластической красоты окружающей обстановки, для его неприспособленности к
какой-либо хлебной профессии. Эстетизм К. Леонтьева был по преимуществу
живописно-пластический. А такие люди очень страдают от некрасивой и
безвкусной обстановки, им нужна воплощенная красота, богатство жизни. "Как
вспомнишь, - пишет К. Н. матери из Крыма, - что уже скоро двадцать пять лет,
а все живешь в нужде и не можешь даже достичь того, чтобы быть хоть одетым
порядочно, так и станет немного досадно, вспомнишь, сколько неудач на
литературном поприще пришлось перенести с видимым хладнокровием, сколько
всяких дрязг и гадостей в прошедшем, так и захочется работать, чтобы
поскорее достичь хоть 1000 рублей серебром в год". Те же жалобы слышны в
письмах К. Н., написанных уже стариком, под конец жизни. Материальная
необеспеченность была его роком, как и роком многих замечательных людей. Он
любил богатство и блеск. Но провидение, для высших каких-то целей,
предназначило ему бедность в жизненный удел. Он должен был зарабатывать себе
насущный хлеб, в то время как питал отвращение к типу труженика. Всякая
хлебная работа представлялась ему мещанством и претила его барским вкусам.
Он любил внешнюю красоту жизни, но был бескорыстным человеком и не умел
устраиваться в жизни. Характерная судьба, выпадающая на долю многих
исключительных людей, прошедших через жизнь непонятыми и одинокими. В этом
есть таинственный для нас высший смысл.
Спокойная жизнь в Еникале начала тяготить К. Н. Мирная профессия
военного врача была не по нем. Его потянуло на войну. Он хотел приключений и
сильных впечатлений. В нем было что-то от тех русских молодых людей, которые
в двадцатые годы прошлого века стремились на Кавказ и участием в кавказских
войнах хотели утолить свою жажду сильной и разнообразной жизни, заглушить
тоску от спокойной и однообразной цивилизованной жизни. И это -