"Николай Бердяев. Миросозерцание Достоевского" - читать интересную книгу автора

открывает в ней "апокалиптический бунт против личности". Русские
апокалиптики и нигилисты пребывают на окраинах души, выходят за пределы.
Достоевский до глубины исследовал апокалипсис и нигилизм русского духа. Он
открыл какую-то метафизическую историю русской души, ее исключительную
склонность к одержимости и беснованию. Он до глубины исследовал русскую
революционность, с которой тесно связано и русское "черносотенство". И
русская историческая судьба оправдала прозрения Достоевского. Русская
революция совершилась в значительной степени по Достоевскому. И как ни
кажется она разрушительной и губительной для России, она все же должна быть
признана русской и национальной. Саморазрушение и самосожигание - русская
национальная черта.
Такой строй нашей национальной души помог Достоевскому углубить
душевное до духовного, выйти за пределы душевной середины и открыть духовные
дали, духовные глубины. За пластами душевной оформленности, устоявшегося
душевного строя, за душевными наслоениями, освещенными рациональным светом и
подчиненными рациональным нормам, открывает Достоевский вулканическую
природу. В творчестве Достоевского совершается извержение подземных,
подпочвенных вулканов человеческого духа. Точно долгое время накоплялась
революционная духовная энергия, почва делалась все более и более
вулканической, а на поверхности, в плоскостном существовании душа оставалась
статически устойчивой, введенной в границы, подчиненной нормам. И вот,
наконец, совершился бурный прорыв, взрыв динамита. Достоевский и был
глашатаем совершающейся революции духа. Творчество его выражает бурный и
страстный динамизм человеческой природы. Человек отрывается от всякого
устойчивого быта, перестает вести подзаконное существование и переходит в
иное измерение бытия. С Достоевским нарождается в мире новая душа, новое
мироощущение. В себе самом ощущал Достоевский эту вулканическую природу, эту
исключительную динамичность духа, это огненное движение духа. О себе пишет
он А. Майкову: "А хуже всего, что натура моя подлая и слишком страстная:
везде-то и во всем до последнего предела дохожу, всю жизнь за черту
переходил". Он был человек опаленный, сжигаемый внутренней духовной
страстью, душа его была в пламени. И из адского пламени душа его восходит к
свету. Все герои Достоевского - он сам, его собственный путь, различные
стороны его существа, его муки, его вопрошания, его страдальческий опыт. И
потому в творчестве его нет ничего эпического, нет изображения объективного
быта, объективного строя жизни, нет дара перевоплощения в природное
многообразие человеческого мира, нет всего того, что составляет сильную
сторону Льва Толстого. Романы Достоевского - не настоящие романы, это
трагедии, но и трагедии особого рода. Это внутренняя трагедия единой
человеческой судьбы, единого человеческого духа, раскрывающегося лишь с
разных сторон в различные моменты своего пути.
Достоевскому дано было познать человека в страстном, буйном,
исступленном движении, в исключительной динамичности. Ничего статического
нет у Достоевского. Он весь в динамике духа, в огненной стихии, в
исступленной страсти. Все совершается у Достоевского в огненном вихре, все
кружится в этом вихре. И когда мы читаем Достоевского, мы чувствуем себя
целиком увлеченными этим вихрем. Достоевский - художник подпочвенного
движения духа. В этом бурном движении все сдвигается со своих обычных мест,
и поэтому художество его обращено не к устоявшемуся прошлому, как художество
Толстого, а к неведомому грядущему. Это - пророческое художество. Он