"Николай Бердяев. Миросозерцание Достоевского" - читать интересную книгу автора

раскрывает человеческую природу, исследует ее не в устойчивой середине, не в
бытовой, обыденной ее жизни, не в нормальных и нормированных формах ее
существования, а в подсознательном, в безумии и преступлении. В безумии, а
не в здоровье, в преступлении, а не в подзаконности, в подсознательной,
ночной стихии, а не дневном быте, не в свете сознательно организованной души
раскрывается глубина человеческой природы, исследуются ее пределы и границы.
Творчество Достоевского - дионисическое творчество. Он весь погружен в
дионисическую стихию, и этот дионисизм рождает трагедию. Он затягивает в
огненную атмосферу дионисических вихрей. Он знает только экстатическую
человеческую природу. И после Достоевского все кажется прекрасным. Точно мы
побывали в иных мирах, в иных измерениях, и возвращаемся в наш размеренный,
ограниченный мир, в наше трехмерное пространство. Глубокое чтение
Достоевского есть всегда событие в жизни, оно обжигает, и душа получает
новое огненное крещение. Человек, приобщившийся к миру Достоевского,
становится новым человеком, ему раскрываются иные измерения бытия.
Достоевский - великий революционер духа. Он весь направлен против
окостенения духа.
Поразительна противоположность Достоевского и Л. Толстого. Достоевский
был глашатаем совершающейся революции духа, он весь в огненной динамике
духа, весь обращен к грядущему. И вместе с тем он утверждал себя
почвенником, он дорожил связью с историческими традициями, охранял
исторические святыни, признавал историческую церковь и историческое
государство. Толстой никогда не был революционером духа, он художник
статически устоявшегося быта, обращенный к прошлому, а не будущему, в нем
нет ничего пророческого. И вместе с тем он бунтует против всех исторических
традиций и исторических святынь, с небывалым радикализмом отрицает
историческую церковь и историческое государство, не хочет никакой
преемственности культуры. Достоевский изобличает внутреннюю природу русского
нигилизма. Толстой сам оказывается нигилистом, истребителем святынь и
ценностей. Достоевский знает о совершающейся революции, которая всегда
начинается в духовной подпочве. Он прозревает ее пути и ее плоды. Толстой не
знает, что началась в духовной подпочве революция, и ничего не прозревает,
но он сам захвачен одной из сторон этого революционного процесса, как
слепец. Достоевский пребывает в духовном и оттуда все узнает. Толстой
пребывает в душевно-телесном и потому не может знать, что совершается в
самой глубине, не предвидит последствий революционного процесса. Художество
Толстого, быть может, более совершенное, чем художество Достоевского, его
романы - лучшие в мире романы. Он великий художник ставшего. Достоевский же
обращен к становящемуся. Художество становящегося не может быть так
совершенно, как художество ставшего. Достоевский более, сильный мыслитель,
чем Толстой, он более знает, он знает противоположности. Толстой же не умеет
повернуть голову, он смотрит вперед по прямой линии. Достоевский
воспринимает жизнь из человеческого духа. Толстой же воспринимает жизнь из
души природы. Поэтому Достоевский видит революцию, совершающуюся в глубине
человеческого духа. Толстой же прежде всего видит устойчивый, природный
строй человеческой жизни, ее растительно-животные процессы. Достоевский на
своем знании человеческого духа основывает свои предвидения. Толстой же
прямолинейно бунтует против того растительно-животного человеческого быта,
который он исключительно видит. И для Достоевского оказывается невозможной
моралистическая прямолинейность Толстого. Толстой с неподражаемым