"Кирилл Берендеев. Обязательность встреч" - читать интересную книгу автора

Напомнила еще раз, если что не так, чтоб непременно обращался к ней. И
ушла.
Оставшись с дневником наедине, я долго не мог решиться открыть его и
начать чтение. Сидел и ждал, не то знака, не то мгновения. Но не дождался
ни того, ни другого.
Телефонный звонок, странно, кто это мог воспользоваться новым номером.
До этого дня я просто изредка стирал пыль со своего аппарата.
После недолгого перерыва последовал еще один звонок, и снова ошибка.
Точно предупреждение. Я занялся другими делами, так и не раскрыв в тот
вечер дневник моего отца. Долго смотрел телевизор, переключая каналы, пока
очи не насытились зрением, и лишь после этого, с головой, отяжелевшей от
пустых, смутных размышлений ушедшего дня, отправился спать. Мысли еще долго
шевелились тревожно в черепной коробке, я выпил снотворного, чтобы
успокоить их, подобно тому как, покрывая клетку непрозрачной материей,
успокаивают расшумевшихся птиц.
Следующий день был выходным, субботой, весь его, за вычетом
обязательной для холостяка прогулки в магазин, я мог посвятить дневнику
отца. Позавтракав и переделав тысячу дел, которые мог бы отложить на
неопределенное время или попросту забросить, я внезапно понял, что
отчего-то боюсь читать его. Странное, тревожное чувство охватывало меня,
едва я вспоминал о дневнике, и заставляло перетряхивать зимнюю одежду,
натирать и пылесосить полы, смазывать скрипучие петли в ванной....
Когда я прочел первое предложение дневника, шел третий час дня. Небо
нахмурилось, в комнате неожиданно помрачнело так, что мне пришлось зажечь
лампу. Поднялся ветер, забросавший в стекла крупные снежные хлопья.
"Странные ощущения преследуют меня, писал отец, в тот день, когда мне
исполнилось три с половиной года. Их трудно передать словами, чувства не
подвластны рассудку, сколько бы ни утверждали философы обратное, и
рассудок, как следствие, почти не в состоянии ни описать их, ни, тем более,
объяснить. Можно лишь попробовать; скорее всего, именно поэтому я и открыл,
как когда-то в школьные времена, тетрадь, и рассказываю ему, единственному
верному моему собеседнику, все то, что тревожит и волнует меня.
"Все это началось сравнительно недавно; не ошибусь, если одной из
причин их появления назову осень, которую никогда не любил и не полюблю,
осень и вечную ее слякоть, дожди, промозглые утренники, встречающие
рассвет, и туманные вечера, приходящие вслед за заходом солнца. Да и
солнце, кто и когда видел его за плотной пеленой облаков цвета одиночества,
разве что счастливцы, которым удавалось подняться выше них.
"Этого мне почти не удавалось за все проведенное вне прежних стен
время. Я надеюсь, что у меня все еще впереди, как и несколько лет назад, и
что первый шаг, хотя он и сделан так давно, не оказался последним, надеюсь
на это с каким-то мальчишеским упрямством, ведь поводов к тому нет. В самом
деле, я то чего-то выжидаю, разбрасываясь возможностями и временем со
щедростью нищего, то, поглядывая на часы, составляю планы и подробно, до
минут прорабатываю их - для чего, собственно? чтобы, забыв о них, перейти к
другим или предаться апатии? Единственное, на что я решился за прошедшее
время, - ушел с прежнего места работы, видимо, на волне новых чувств и
ощущений, и устроился, довольно удачно, на новое, как говорится "с
перспективами". Думал, что это будет стартовой площадкой для быстрого
продвижения, пока не остыли мои чувства. Что ж, за прошедшие месяцы они