"Кирилл Берендеев. Обязательность встреч" - читать интересную книгу автора

необходимости, когда иного способа выразить себя уже не находил. В свое
время я сам неоднократно начинал и бросал писать дневники, в этом плане
отец оказался настойчивей меня. Возможно, в том помогла обретенная им
свобода, ведь записи начались по прошествии двух лет с момента его ухода.
Последние листы в тетради, заполненные разными ручками, не были
датированы вовсе, кроме последней записи, но уже по тому, как изменился
почерк отца, превратившись из твердого, угловатого, резкого, в слабый,
по-старчески плавный и хромающий, видно было, что на заполнение тетради
ушли не года - десятилетия. И отец, я только сейчас подумал об этом, - надо
же, только сейчас, - успел превратиться из молодого человека в... - я
взглянул на крайнюю дату, - сколько же ему было лет? - да, почти в
пенсионера. До выхода на заслуженный отдых ему оставалось всего ничего, два
года.
Я впервые подумал о нем, как о старике. Эта мысль буквально потрясла
меня. Я отложил дневник в сторону и долго сидел, глядя перед собой на
настенный ковер, изображающий шишкинских медведей, но не замечал его.
В тот день мне был странный посетитель. Вернее, посетительница,
соседка из квартиры напротив. Должно быть, она заметила, что опустевшая
квартира вновь стала обитаемой и решила поинтересоваться, что да как. О
моем существовании она, конечно, не слышала. Но и не удивилась, видно, за
долгую жизнь, а было ей за шестьдесят, приучила себя ко всякому, вот и мои
откровения приняла как должное.
Она не представилась и сама не спросила моего имени. Поинтересовалась
лишь, как мне здесь живется и, поскольку постольку разговор зашел об отце,
сразу всплыла и авария.
- Павел Андреевич человеком был осторожным и рассудительным, -
говорила она, пальцами автоматически разглаживая выцветший халат на
коленях. - Я узнала, так поверить не могла. Все это на него совсем не
похоже, совсем. Да и потом, - продолжила она, понизив голос, - что ему
понадобилось на той стороне улицы, вот что я в толк не возьму. Я ведь и
виделась с ним на выходе из квартиры, сама ведро выносила, а тут Павел
Андреевич как раз пройтись собрался. Он мне так и сказал: до магазина и
обратно, а вон он, магазин, в соседнем доме, до улицы ему в противоположную
сторону идти надо было. А Павел Андреевич всегда в этом магазине
отоваривался, да еще в одно и тоже время, как по часам. Все продавщицы это
знали, еще шутили, помнится, по этому поводу. Очень, дескать, упорядоченную
жизнь ведете.
Услышав эти слова, я невольно вздрогнул.
- А тут ведь как нарочно случилось, - продолжала соседка. - И пошел он
часа на два позже обычного. И будто бес его какой толкнул в другую сторону
пойти. Так получилось, что я, - на мгновение она замялась, - что мне
необходимо было пойти тоже к остановке.... Ну и увидела.
Она содрогнулась всем телом и пробормотала чуть слышно: "ужасно,
ужасно". Помолчала, но не в силах остановиться, заговорила вновь:
- Все, кто в этот момент на остановке стоял, все потом в один голос
говорила: стоял человек на переходе, ждал просвета в потоке машин.
Задумался вроде как или все решиться перебежать не мог, хотя не так уж и
часто автомобили шли. Да ведь темно еще было, одни фары и видны. Потом
спохватился внезапно и побежал. Побежал, понимаете... и как нарочно....
Посидев еще недолго и отказавшись от чая, соседка засобиралась.