"Михаил Берг. Нестастная дуэль " - читать интересную книгу автора

откликнуться на любой зов и первую половину ночи проводя за чтением в
кабинете отца за старым дубовым столом с резными, в виде башенок, ножками,
на котором лежали вынимаемые мной поочередно из шкафа книги и громоздкие,
старые, пахнущие чуланом географические атласы, которые я особенно любил,
хотя водились у нас и новые. Географией я увлекся совершенно неожиданно;
было поначалу странно для молодого гвардейского офицера отдавать весь досуг
изучению науки, невероятно далекой от военного дела; однако постепенно я
расширил предмет своего увлечения, занялся астрономией и с наступлением
темноты частенько делал отважные вылазки через окно моего мезонина по узкой,
грохочущей и стреляющей под ногами окраинке крыши на обширную, довольно
пологую и огражденную узорной решеткой кровлю нашего балкона. Звездное небо
обступало меня со всех сторон, и моя походная подзорная труба превращалась в
подобие телескопа, позволявшего мне отыскивать то одну, то другую укромную
плеяду. Иногда я оглядывался на зеркало видной сверху реки, в которой
отражался звездный Млечный Путь; мир и спокойствие возвращались ко мне, и,
как мне казалось, мои ощущения благотворно влияли не только на Катеньку, но
и на страждущую мать, которая постепенно должна была привыкнуть к моему
постоянному отсутствию и не спрашивать поминутно, где ее сын.

За два дня до конца моего отпуска из полка пришло известие о холере,
болезни страшной и неизвестной, якобы бушующей не только в соседних
губерниях, но и в Москве. О холере я впервые услыхал лет пять тому назад от
одного дерптского студента, взятого ко мне матушкой для приготовления к
экзаменам в школе гвардейских подпрапорщиков. Разговор его был прост и
важен, он много знал, чему научаются в университетах; его занимали такие
предметы, о которых я и не помышлял. Хотя больше наши разговоры касались
математики и моей любимой географии, однажды, очевидно, пришлось к слову, он
сказал: "Cholera-morbus подошла к нашим границам и через пять лет будет у
нас".

О холере, повторю, имел я еще довольно темное понятие, хотя пару лет
назад наша соседка по имению, старая княгиня Ольшевская, вернувшись из
дальней поездки, умерла от этой болезни, сгорев в несколько дней. Я стал его
расспрашивать. Студент объяснил мне, что холера есть поветрие, что в Индии
она поразила не только людей, но и животных и самые растения, что она желтой
полосой стелется по течению рек, что, по мнению некоторых, она зарождается
от гнилых плодов и прочее - все, к чему после мы смогли привыкнуть.

Ждать, однако, было нельзя. Но не успел я доехать до второй станции,
как узнал, что по всей округе оцепляют деревни, учреждаются карантины. Народ
ропщет, не понимая строгой необходимости и по обыкновению предпочитая зло
неизвестности и загадочное непривычному своему стеснению. По словам
знакомого капитан-исправника, спешащего с депешей к губернатору, мятежи
вспыхивали день ото дня злее. Воротиться, однако, казалось мне малодушием,
но не проехал я и 20 верст, ямщик мой останавливается: застава!

Несколько мужиков с дубинами охраняли переправу через какую-то речку. Я
стал расспрашивать их. Ни они, ни я хорошенько не понимали, зачем они стояли
тут с дубинами и с повелением никого не пускать. Я доказывал им, что,
вероятно, где-нибудь да учрежден карантин, что я не сегодня так завтра на