"Джон Берк. Дьявольские трезвучие ("Вампиры: Антология") " - читать интересную книгу автора

дурно. Старое покосившееся надгробие и поблекшая роспись на нем словно
помолодели. Поверхность дерева сияла, как отполированная. Зеленые и красные
полосы стали такими яркими, как будто здесь всю ночь шли напряженные
реставрационные работы.
Она должна была сделать то, ради чего пришла. Она села на скамью, взяла
в руки арфу и заиграла грустную, протяжную колыбельную мелодию, принесенную
с самого дальнего из Гебридских островов. Нежные звуки арфы усилились,
струны сопротивлялись пальцам. И в это время свист сквозняка внутри
помещения превратился в ядовитый смех. Она поборола приступ страха и
продолжала играть и петь, пока негодующий голос не обрушился на нее сзади:
- Разве не достаточно того, что ты осквернила уши моей паствы этой
мерзостью вчера ночью? Теперь ты пришла в мою церковь и играешь эту адскую
музыку!
- Я пыталась изгнать нечистую силу.
К горькому смеху священника примешивался другой, свистящий, насмешливый
звук. Эхо Кэлума отказывалось умирать. Оно плясало, прыгало, металось между
колоннами, отдавалось в трубах органа и заставляло дрожать стекла в окнах.
Священник беспомощно смотрел на роспись надгробия. Эти краски снова
поблекнут до следующего года. И так каждый раз, пока очередного странника не
втянут в это безумие и он своей игрой не вернет их к жизни.
- Вы никогда не пытались, - заговорила Дейрдре, - ну... как бы это
сказать... Открыть гроб? Только посмотреть, есть ли...
Она запнулась, смутившись тем, что осмелилась сказать такое священнику.
Но ведь интересно: а сам он в глубине души верит или только делает вид?
- Если кто-нибудь когда-нибудь и сделает это, то не я, - был ответ.
Теперь Дейрдре хотела одного: убежать. Скорее на свежий воздух,
согнувшись под тяжестью арфы... Положить инструмент на заднее сиденье
машины, сесть за руль, вернуться к Роберту и Фионе, которые уже ждут ее...
- Чем ты там занималась? - призвал ее Роберт к ответу.
- Мне было сказано прийти.
- Кем? Священником? Ему вряд ли было бы приятно слушать языческую
музыку у себя в церкви.
- Нет, не им... Что-то в самом здании... в могиле. Мне было сказано
прийти, - повторила она. - Я была привезена туда... И еще, - Дейрдре
запнулась, - они хотят, чтобы кто-нибудь из нас... вернулся.
Когда они были уже на пороге, Хэмиш Макрей вышел, продолжая улыбаться.
- Я же сказал, что машина заведется утром.
И, достав из кармана чек Роберта, он разорвал его на мелкие кусочки и
пустил по ветру. Легкий утренний бриз подхватил обрывки.
- Ну, до следующего года!
- Ни за что на свете мы сюда не вернемся, - заверил его Роберт.
Но голос его дрожал, руки тоже. Он посмотрел на свои руки и удивился,
как он мог так отчаянно играть ими прошлой ночью. И сможет ли он играть
когда-либо вообще? Это были уже не его руки. Они высохли и пожелтели;
выпуклые голубые вены резко выступали на бледной коже. Он был выжат,
полностью выжат...
Дейрдре предложила:
- Роберт, прошу тебя! Позволь мне сесть за руль. Ты сейчас не сможешь
вести машину.
У него не было сил возражать.