"Джордж Беркли. Трактат о принципах человеческого (Критический конспект) " - читать интересную книгу автора

общего имени, и будто через посредство этих абстрактных идей общее имя
становится способным обозначать частную вещь. Между тем в
действительности вовсе нет точного, определенного значения, связанного с
каким-либо общим именем, но последнее всегда безразлично обозначает
большое число частных идей.

Могут возразить, что каждое имя, имеющее определение, тем самым
ограничено известным значением. Например, треугольник определяется как
плоская поверхность, ограниченная тремя прямыми линиями, каковым
определением это имя ограничено обозначением только одной определенной
идеи, и никакой другой. Я отвечу на это, что в определении не сказано,
велика или мала поверхность, черна она или бела, длинны или коротки
стороны, равны или не равны, а также под какими углами они наклонены одна
к другой; во всем этом может быть большое разнообразие, и, следовательно,
здесь не дано установленной идеи, которая ограничивала бы значение слова
треугольник. Одно дело, связывать ли имя постоянно с одним и тем же
определением, и другое дело, обозначать ли им постоянно одну и ту же
идею; первое необходимо, второе бесполезно и невыполнимо.

Чтобы дать дальнейший отчет в том, каким образом слова привели к
возникновению учения об абстрактных идеях, нужно заметить, что существует
ходячее мнение, будто язык не имеет иной цели, кроме сообщения наших
идей, и будто каждое имя, что-либо обозначающее, обозначает идею.

Существовала в Новое Время теория языка, как системы обозначений
идей. Под последними понимались устойчивые результаты чувственных
восприятий и чувственного опыта. К этой теории языка примыкает
психологическое учение о языке, как второй сигнальной системе. То есть
имя - коммуникативный жест (знак), отсылающий к представлению или идее.
То есть язык представляет представления. Смотри об этом у М. Фуко.

Сделав такое предположение и, вместе с тем, считая за достоверное,
что имена, которые не признаются лишенными значения, не всегда выражают
мыслимые частные идеи, категорически заключают отсюда, что они обозначают
абстрактные понятия. ... Нет необходимости, чтобы (даже в самых строгих
рассуждениях) имена, которые что-либо обозначают и которыми обозначаются
идеи, возбуждали в уме каждый раз, как только они употребляются, те самые
идеи, для обозначения которых они образованы, так как при чтении и
разговоре имена употребляются по большей части, как буквы в алгебре, где,
несмотря на то, что каждой буквой обозначается некоторое частное
количество, для верного производства вычисления не необходимо, чтобы на
каждом шагу каждой буквой возбуждалась в нас мысль о том частном
количестве, которое она должна обозначать.

Сверх того, сообщение идей, обозначаемых словами, не составляет, как
это обыкновенно предполагается, главной или единственной цели языка.
Существуют другие его цели, как, например, вызов какой-либо страсти,
возбуждение к действию или отклонение от него, приведение души в
некоторое частное состояние, - цели, по отношению к которым вышеназванная
цель во многих случаях носит характер чисто служебный или даже вовсе