"Исайя Берлин. Два понимания свободы " - читать интересную книгу авторапроизвол"40. Тем не менее его нужно подчинить46. Фихте вещает от имени того,
что он называет разумом; Наполеон, или Карлейль, или иные романтики авторитаризма могут поклоняться другим ценностям и видеть в их утверждении силой единственный путь к "настоящей" свободе. Такой же подход с подчеркнутой ясностью демонстрировал Огюст Конт, вопрошавший: если мы не допускаем свободу мысли в химии или биологии, почему мы должны допускать ее в морали или политике?47 Почему, в самом деле? Если есть смысл в выражении "политические" истины, то есть такие утверждения о социальных целях, которые все люди, именно потому, что они люди, должны признать истинными; и если, по мнению Конта, научный метод со временем приведет к открытию этих истин, можно ли защищать свободу мнений или действий индивидуума и группы, во всяком случае как самоцель, а не просто как стимул интеллектуальной деятельности? Почему нужно терпеть любое поведение, которое не санкционировано надлежащими специалистами? Конт без обиняков высказал то, что подразумевала рационалистическая теория политики с самого ее начала в Древней Греции. В принципе может существовать только один пра- 45 Ibid. P. 578, 580. 46 "Заставить людей принять правильную форму правительства, силой навязать им ПРАВО - это не только право, но и святая обязанность каждого, кто имеет для этого ум и силу" (Ibid. Vol. 4. P. 436). 47 См.: Plan des travaux scientifiques nйcessaires pour rйorganiser la politique positive (Paris, 1854), published as part of vol. 4 of "Systиme de politique positive". Paris, 1851-1854/ Mill quotes this passage// Auguste Comte and Positivism. P. 301-302 in his Collected Works (op. cit., p. 199 above, note I) Vol. 10. H. H. вильный образ жизни; мудрые ведут его спонтанно, потому они и мудрые. Немудрых нужно к нему подталкивать всеми социальными средствами, находящимися во власти мудрых, ибо не понятно, почему мы должны терпеливо взирать, как живет и множится явственно неверное поведение. Незрелых и необученных надо принудить к мысли: "Только истина освобождает, а я могу познать истину, только слепо выполняя то, что вы, знающие ее, мне приказываете, к чему принуждаете, в твердой уверенности, что тогда я буду видеть так же ясно, как вы, и стану таким же свободным". Вот куда мы забрели от нашего первоначального либерализма. Эти доводы, используемые поздним Фихте, а после него - другими защитниками авторитаризма, от викторианских педагогов и колониальных администраторов до националистических и коммунистических диктаторов, - в точности то, против чего во имя свободного и разумного индивидуума, повинующегося своему внутреннему свету, отчаянно протестовала мораль стоиков и Канта. Таким образом, рассуждения рационалистов с их посылкой единственно верного решения шаг за шагом вели, может быть, и не совсем логично, но понятно для психолога или историка, от этической доктрины индивидуальной ответственности и самосовершенствования к авторитарному государству, послушному директивам элиты, состоящей из наставников в духе Платона. Что может так странно повернуть мыслителей, часть которых претендовала на звание учеников Канта, от его непреклонного индивидуализма к чему-то |
|
|