"Исайя Берлин. Национализм (Вчерашнее упущение и сегодняшняя сила) " - читать интересную книгу автора

или с триумфом науки и морали, основанной на принципах разума, а стало
быть - с наиболее полной реализацией человеческих возможностей, к чему рано
или поздно придет мир.
Перед всем этим призывы и идеалы каких-то национальных групп,
казалось, должны были утратить всякий смысл и вместе с другими реликтами
незрелости человечества, пополнить собою этнографические музеи. Что
касается националистически настроенных людей среди народов, достигших
независимости и самоопределения, то они списывались со счета как воплощение
иррационализма, пример отсталости или задержанного развития и, наряду со
сторонниками Ницше, Сореля и неоромантизма, не принимались во внимание.
Труднее было не замечать национализм, растущий после того, как единство
нации было, казалось бы, повсеместно достигнуто, - скажем, шовинизм в
Германии после 1871 г., французский интегризм, итальянский sacro egoismo
или подъем расовых теорий и другие предвестья будущего фашизма. Тем не
менее, даже отмечая подобные факты, ни один из футурологов конца XIX -
начала XX столетия, насколько я знаю, не увидел в них провозвестников новой
фазы человеческой истории, и это в равной степени справедливо для
консерваторов, либералов и марксистов. Эпоху Krisen, Kriege, Katastrophen3,
которую предсказывал, к примеру, Карл Каутский4, сам он возводил к таким
причинам и описывал в таких терминах, среди которых национализм если и
значился, то разве что на правах побочного продукта, элемента "надстройки".
Насколько могу судить, никто даже не догадывался о том, что в последнюю
треть нашего века национализм станет господствующим явлением и что
социальные движения или революции потеряют практически всякий шанс на
успех, если не пойдут с ним рука об руку либо, по крайней мере, не
откажутся от противоборства с ним. Перед нами любопытный образец
недальновидности со стороны весьма проницательных во всем остальном
социальных мыслителей, который, по-моему, требует объяснения или хотя бы
более широкого обсуждения, чем это, и без того зашедшее слишком далеко. Я
не историк, не социальный психолог и не стану пытаться его объяснить. Я
лишь попробую высказать несколько предположений, которые могут бросить на
этот странный феномен некоторый свет.


III

Но прежде я бы хотел все-таки сказать несколько слов об истоках
европейского национализма как образа мыслей. Я не имею в виду национальное
чувство как таковое - оно,


3 кризисов, войн, катастроф (нем.). 4 См.: Kautsky Karl. Der Weg
zur Macht. Berlin, 1909; особенно главу 9. вероятно, восходит к
племенным чувствам, существующим уже на самых ранних этапах
документированной человеческой истории. Я имею в виду развитую и
осознанную доктрину, продукт, воплощение и, вместе с тем, обобщение
определенного строя мысли, в котором политические обозреватели видят
орудие и силу. Подобного национализма, насколько могу судить, нет ни в
Древнем мире, ни в христианском Средневековье. Римляне могли ни во что
не ставить греков, Цицерон и Аппиан с презрением говорили о евреях, а