"Исайя Берлин. Национализм (Вчерашнее упущение и сегодняшняя сила) " - читать интересную книгу автора

тот самый образ разумного, чистого, запасливо устроенного нового
миропорядка, который возвещали Бентам и Маколей, который волновал умы Милля
и Токвиля и вызывал глубочайшее отвращение Карлейля и Дизраэли, Рескина и
Topo, a до них - кое-кого из ранних немецких романтиков на рубеже XVIII-XIX
вв. В свою очередь, Фурье, нередко впадая в бессмыслицу, ополчался против
всех зол торговли и промышленности, втянутых в необузданное экономическое
соревнование, когда ради собственных выгод стремятся всеми силами
уничтожить плоды человеческого труда или заменить их подделками. Он
объявлял, что рост централизованного контроля над сообществами людей -
прямая дорога к рабству и отчуждению, провозглашал конец эры насилия над
людьми и необходимость ввести человеческие страсти в разумные рамки с
помощью особого руководства профессионалов, которые могли бы направлять все
человеческие желания, способности и склонности в сторону свободного и
творческого развития. Фурье, случалось, предавался весьма причудливым
фантазиям, но эти его мысли были вполне здравыми, больше того - многие из
его пророчеств стали сегодня расхожей мудростью.
Все мы признаем убийственную точность неудобных мыслей Токвиля,
предвидевшего конформизм и одноцветность, к которым рано или поздно ведет
демократическая уравниловка, что бы мы при этом ни думали о снадобьях,
рекомендованных Токвилем для смягчения подобных последствий. Точно так же
вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что Карл Маркс, при всех его ошибках,
обладал редкой силой предвидения, выявив целый ряд ключевых факторов эпохи,
которые не были видны его современникам, - таких, как взаимосвязь между
технологическими сдвигами и культурой, концентрация и централизация средств
производства в руках частных собственников, неотвратимый ход
индустриализации, подъем и широчайшее распространение крупного бизнеса,
тогда находившегося еще в зачатке, но ведущего к неизбежному обострению
социальных и политических конфликтов. Срывание политических и моральных,
философских и религиозных, либеральных и научных масок, под которыми
скрывались самые чудовищные проявления этих конфликтов, а также их
социальные и интеллектуальные последствия, тоже не назовешь безуспешным.
Таковы были главные пророки, но можно назвать и других. Блестящий и
своенравный Бакунин куда точней своего великого соперника Маркса
представлял ситуации, чреватые серьезными волнениями неимущих слоев, и
предвидел, что они, скорее всего, разразятся не в самых развитых обществах
и не на восходящей кривой экономического прогресса, а в странах, где
большинство людей привыкли существовать на уровне прожиточного минимума и
меньше других потеряют при социальном перевороте, - каковы крестьяне,
которые живут в совершенно примитивных условиях, не вылезая из отчаянной
нужды, при крайне отсталом сельском хозяйстве и слабом развитии капитализма
в таких, например, странах, как Испания и Россия. Вряд ли для него остались
бы загадкой причины грандиозных социальных переворотов в Азии и Африке
наших дней. Могу привести и другой пример. Обращаясь к французам в первые
годы царствования Луи-Филиппа, поэт Генрих Гейне предупреждал, что в один
прекрасный день их немецкие соседи, подхлестнутые историческими
воспоминаниями и рессантиментом вкупе с метафизическим и моральным
фанатизмом, могут обрушиться на них и уничтожить великие памятники западной
культуры: "недоступные ни страху, ни алчности... словно первые христиане,
сломить которых не могли ни пытки, ни утехи"2, эти отравленные идеологией
варвары обратят Европу в пустыню. Лассаль проповедовал и, может быть,