"Исайя Берлин. Естественная ли наука История? " - читать интересную книгу автора

предполагает классификацию, а любая классификация базируется на общих
положениях. Самое упоминание Наполеона, треуголки и битвы необходимо
предполагает, что есть некоторые общие представления об объектах, которые
обозначают эти слова. Более того, мои доводы относительно доверия к
свидетельству очевидца или документальному свидетельству предполагают
представления о степени надежности свидетельств и о пределах, в которых
человеческое поведение различно или одинаково, - все эти представления,
несомненно, общие. Но, во-первых, от мелких обобщений, с которыми мы
сталкиваемся каждый день, употребляя те или иные слова, очень далеко до
систематической структуры самой рудиментарной из наук5, и, во-вторых, я
уверен, например, что я не марсианский император, которому снится, что он -
преподаватель на планете Земля, хотя исключительно сложно отыскать тут такой
индуктивный способ доказательства, чтобы мои выводы не замыкались в порочный
круг. Подавляющее большинство положений, на которых построена наша
повседневная жизнь, также не пройдут этот тест. Вот и подавляющее
большинство способов мышления, на которых основаны наши представления о мире
и к которым мы вынуждены бы были прибегнуть, попроси нас кто-нибудь
обосновать наши представления, совсем не сводится к формальным индуктивным
или дедуктивным схемам или к их комбинациям. Если меня спросят, какие у меня
основания считать, что я не на Марсе или что Наполеон существовал в
действительности, а не был солнечным мифом, а я начну излагать те общие
представления, из которых следуют эти выводы, и свидетельства, на которых
они базируются, а потом свидетельства в поддержку этих свидетельств и так
далее, то далеко мне уйти не удастся. Паутина слишком сложная, элементов в
ней слишком много, мало того, сами эти элементы еще надо выделить, что
совсем нелегко, а потом еще один за одним проверить; каждый может при
желании убедиться в этом на собственном опыте. Истинная причина, по которой
я утверждаю, что я живу на Земле, а Наполеон I существовал в
действительности, заключается в том, что, согласившись с отрицанием этих
истин, я отказался бы от слишком многого из того, что мы принимаем за
данность. Любое наперед взятое обобщение можно проверить индуктивным или
иным научным методом; но общая структура, канва, сотканная из поистине
бесчисленных ниточек, для нас несомненна, и в принципе нет такой процедуры,
которая могла бы подвергнуть сомнению всю схему целиком. Общая канва - то, с
чего мы начинаем и чем заканчиваем. Нет никакой Архимедовой точки опоры,
откуда мы могли бы обозреть эту канву и вынести суждение о ней. Мы можем
проверить одну ее часть по другой, но проверить все целиком мы не можем.
Когда человечество отказалось от представления, что Земля плоская, многие
другие представления, основанные на "здравом смысле", были ниспровергнуты;
многие - но не все, ото всех сразу в принципе нельзя отказаться. Тогда не
осталось бы ничего, что можно было бы назвать мышлением или критикой.
5 Можно выразить это иначе, именно, что исторические обобщения, как и
обобщения обыденного разума, могут быть несистемными, так что изменение
степени доверия к одному из них не влечет, как это имеет место в
естественных науках, автоматическое изменение статуса всех остальных. Это
различие фундаментальное.

Именно это осознание общей канвы опыта - осознание на уровне самых
основных вещей - залатает основу знаний и само не может стать объектом
дедукции или индукции, потому что оба эти метода тоже на нем базируются.