"Исайя Берлин. Естественная ли наука История? " - читать интересную книгу автора

Исайя Берлин


ЕСТЕСТВЕННАЯ ЛИ НАУКА ИСТОРИЯ?
"The Concept of Scientific History" (C) Isaiah Berlin 1960

История, по Аристотелю, это рассказ о том, что случилось с тем или иным
человеком, а также о том, что тот или иной человек совершил. В еще более
широком смысле, история - это то, чем занимаются историки. В таком случае
можем ли мы сказать, что история - это естественная наука, в том смысле, в
каком естественными науками считаются, к примеру, физика, биология и
психология? А если нет, то стоит ли истории стремиться ею стать? И снова,
если нет, то почему? В чем причина - в известной слабости человека или
ограниченности его способностей, в самой природе предмета истории или в
смешении понятий "история" и "естественная наука"? Эти вопросы занимали умы
философов и философски настроенных историков как минимум с начала XIX в., то
есть с тех пор, как человечество озаботилось отысканием целей и логики своей
ученой деятельности. Но еще за два века до того Декарт отказывал истории в
праве называться серьезным занятием. Те, кто принимал картезианский критерий
рациональности, могли спросить, где и как отыскать им ясные и понятные
элементы, из которых составлены положения исторической науки и на которые
эти положения могут быть разложены; где определения, где правила логических
преобразований, правила вывода, доказанные теоремы? Оказывалось, что пестрая
смесь из воспоминаний и рассказов путешественников, басен и записей
хронистов, размышлений на тему морали и просто сплетен - всего лишь
безобидный способ с интересом провести время, и серьезный человек,
поставивший целью своей жизни искать то единственное, что имеет смысл
искать, - истину, соответствующую принципам и правилам, которые одни
гарантируют научную обоснованность, вынужден считать занятия историей ниже
своего достоинства.
Со времен провозглашения этой доктрины, определявшей, что наука, а что
не наука, любой человек, позволявший себе задумываться о природе истории,
подпадал под действие картезианского приговора. Иные пытались показать, что
историю можно "ввести в приличное общество", придав ей свойства естественных
наук, ошеломляющий успех и престиж которых в XVII в. заставлял считать, что
их использование приносит плоды везде, где только применимы их методы; иные
и прямо провозглашали историю наукой, но наукой в некотором ином смысле,
наукой со своими собственными методами и канонами, не менее строгими,
возможно, чем каноны естественных наук, но базирующимися на других
принципах; третьи гордо заявляли, что история и в самом деле субъективна,
импрессионистична, что ее не заставишь быть строгой, что она - своего рода
литература или воплощение личных, классовых, церковных, национальных
взглядов, что она - форма самовыражения и что в этом ее гордость и raison
d'etre1. Она не пытается быть всеобщей и истинной независимо от времени, ее
лучше рассматривать как толкование событий прошлого ради потребностей
настоящего или как философию жизни, но только не как науку. Наконец,
четвертые пытались провести различия между социологией, то есть наукой в
своем праве, и историей, то есть искусством или чем-то совершенно особым, не
наукой и не искусством, но дисциплиной со своей собственной структурой и
целями, которые непонятны тем, кто пытается проводить ложные аналогии между