"Исайя Берлин. Жозеф де Местр и истоки фашизма " - читать интересную книгу автора

частью палач"1, - сказал о нем Эмиль Фаге. "Его христианство - это страх,
покорное повиновение и религия государства"5; его вера - "слегка
подправленное язычество"6. Это римлянин V в. - крещеный, но все равно
остающийся римлянином, или, иными словами, "ватиканский преторианец"7.
Поклонник де Местра Самюэль Рошблав пишет о его "христианстве Террора"8.
Известный датский критик Георг Брандес, посвятивший де Местру и его эпохе
проницательное исследование, называет его чем-то вроде полковника папских
гвардейцев от литературы и христианином лишь в том смысле, в каком человек
может заниматься свободной торговлей или протекционизмом9. Эдгар Кине
говорит о его "безжалостном Боге, которому помогают палачи" и о "Христе -
члене постоянно действующего Комитета общественного спасения"10. Стендаль
(неизвестно, впро-
3 Француз, католик, дворянин (фр.).
4 Faguet Emile. Politiques et moralistes du dix-neuvieme siecle, 1st
series. Paris, 1899. P. I.
5 Ibid. P. 59.
6 Ibid. ("un paganisme un peu nettoye").
7 Ibid. P. 60.
8 Rocheblave S. Etude sur Joseph de Maistre // Revue d'histoire et de
philosophie religieuses, 2 (1922). P. 312.
9 Brandes George. Main Currents in Nineteenth Century Literature,
English translation. London, 1901-1905. Vol. 3 (The Reaction in France). P.
112.
10 Quinet E. Le christianisme et la Revolution Francaise. Paris, 1845.
P. 357-358.

чем, читал ли он де Местра) называет его "другом палача"11, а Рене
Думик - "испорченным богословом"12.
Все приведенные высказывания на самом деле - вариации шаблонного
портрета, который в значительной степени создан воображением Сент-Бёва13,
увековечен Фаге и точно воспроизводился авторами учебников по истории
политической мысли. Де Местр предстает здесь как фанатик-монархист и еще
более фанатический сторонник папской власти, гордый, нетерпимый и
несгибаемый, обладающий сильной волей и редким даром переходить от
догматических посылок к крайним и неприятным выводам; как блистательный,
едкий сочинитель парадоксов в духе Тацита, несравненный мастер французской
прозы, средневековый схоласт, опоздавший родиться, озлобленный реакционер,
жестокий противник движения истории, надменно тщившийся истребить его одной
силой своей великолепной прозы, изысканная аномалия - грозная, единственная
в своем роде, утонченная, чувствительная и проникнутая крайним пафосом; в
лучшем случае - как трагическая фигура патриция, который презирает и
осуждает переменчивый и пошлый мир, где ему так некстати пришлось родиться,
в худшем - как несгибаемый фанатик, мечущий громы и молнии на дивный новый
век, который ему не дано ни видеть, ибо он ослепил сам себя, ни чувствовать,
ибо он слишком упрям и своенравен.
Сочинения де Местра считаются скорее интересными, чем значительными, и
рассматриваются как последнее отчаянное усилие феодального строя и темных
веков помешать движению вперед. Он задевает за живое всех, и едва ли кто-то
из споривших с ним смог остаться беспристрастным. Консерваторы изображают
его как отважного, но обреченного рыца-