"Джулиана Берлингуэр. Серебряная рука " - читать интересную книгу автора

новую руку. Вот сюда. - Он яростно трясет пустым рукавом.
Хасан, стоя у изножья кровати, смотрит на него в полной растерянности.
- Ну? Что молчишь? Ясно же, что я не смогу пользоваться ею, как своей
настоящей. Но я буду осторожен. - Арудж-Баба усаживает юношу рядом с
собой. - Не обидно тебе иметь такого жалкого и несчастного отца? Помоги же
мне покончить с этим вынужденным бездействием!
Левой рукой Арудж-Баба дружески хлопает Хасана по колену:
- Итак, подъем! Сигнал подъема для всех! Будет у меня новая рука.
Он нежно и внимательно смотрит на приемного сына и, ущипнув его за
одну, потом за другую щеку, добавляет:
- Слишком ты бледный. Хочу, чтобы вид у тебя был поздоровее. По утрам
ездишь верхом? Воздух тебе нужен, свежий воздух! Ну же, приободрись!
Баба весел, так что у Хасана нет причин печалиться, словно на
похоронах.
- Сможешь за месяц сделать мне новую руку? Ладно, пусть за два. Но
давай условимся: если за два месяца моя правая рука не вернется на свое
место, ты лишишься одной из своих. Правой, разумеется. Неблагодарность и
непослушание должны быть наказаны.
Голос Аруджа веселый и добродушный, но взгляд жесткий.
Когда Хасан был темным, неграмотным мальчишкой и жил один, как
прокаженный, на горе, вдали от людей, он потратил уйму времени, мастеря без
подходящих материалов, необходимых инструментов и знаний ногу овце, которая
и так могла бы давать молоко. А теперь, когда он обогатился знаниями, когда
его кормят и одевают, неужели ему трудно выкроить пару часов в день, чтобы
за два месяца изготовить правую руку своему любящему приемному отцу,
которому жить без руки хуже, чем умереть?
- Я прекрасно знаю, что ты сумеешь это сделать, - говорит Арудж.
Его просто смех берет, когда он вспоминает лица солдат, увидевших рядом
с захваченным в плен Хасаном овцу с искусственной ногой.
- Никто не верил, что ты сам приделал ее. Я один понял, что это правда.
Слишком ты был испуган, чтобы врать. А нога-то для овцы получилась
замечательная.
- Вовсе не замечательная, - протестует Хасан. - Я сделал ее ради
забавы, да и овцу жалко было.
- А меня? Меня тебе не жалко? Надо было сохранить ту ногу! Но могло ли
мне прийти в голову, что из-за твоей строптивости мне придется использовать
овечью ногу вместо правой руки? Хотя, честно признаюсь, нога была отменная.
- Не отменная, а неудобная, тяжелая и за все цеплялась. А шуму сколько
от нее было!
- Зачем же ты провел столько ночей за книгами? Разве затем, чтобы стать
большим ослом, чем раньше? Руку для меня ты сработаешь лучше. Даю тебе два
месяца и еще... неделю.- Тут на Аруджа снова накатывает приступ гнева,
ноздри у него раздуваются, как у разъяренного быка. - Имей в виду: я еще
могу заставить тебя слушаться. Или ты у нас совсем зазнался?
Неважно, что мальчишка разодет в шелка, как паша какой-нибудь, неважно,
что он гарцует на дворцовых чистокровках, что ему отведены во дворце царские
покои, что все называют его сыном и наследником бейлербея. По закону он еще
раб. Арудж-Баба призывает в свидетели Аллаха: он хозяин и господин Хасана и
может распоряжаться его жизнью.
- У меня осталась только одна рука, но и ее достаточно, чтобы отсечь