"Александр Берзин. Портрет Ценшаба Серконга Ринпоче" - читать интересную книгу автора

Дхаргье, учителем Шарпа Тулку и Камлунга Ринпоче. геше - это монастырская
ученая степень, приблизительно приравниваемая к докторской в западной
академической традиции. Таким образом, степень геше характеризовала геше
Дхаргье как высокообразованного учителя и принесла ему положение наставника
пяти юных лам-перерожденцев. В то время геше Дхаргье жил в переделанном
коровьем хлеву, кишащем мухами. Хлев был таким крошечным, что туда могла
поместиться только его кровать, да еще хватало места для того, чтобы три
человека могли вплотную усесться на полу. Хотя условия, в которых он жил,
казались мне весьма отталкивающими, я тем не менее принялся за учебу. Мне
также было необходимо выучить современный разговорный тибетский язык. В
Гарварде я изучал только классический письменный язык.
В следующий раз я встретил Серконга Ринпоче в июне того же года.
Ужасная эпидемия холеры и тифа разразилась во всем районе, и Его
Святейшество Далай-лама попросил Ринпоче приехать в Далхаузи для проведения
посвящения Хаягривы. Обращение к этому могущественному образу Будды вместе с
соблюдением норм санитарии помогает людям избежать инфекции. Хотя среди
горстки западных людей, получивших посвящение, был и я, мне не представилась
возможность встретиться с Ринпоче лично. Ему нужно было проводить посвящение
в других местах, и он быстро покинул Далхаузи.
Ко времени нашей новой встречи произошло много изменений. Осенью 1971
года Его Святейшество попросил геше Дхаргье обучать буддизму иностранцев в
новой, только что построенной Библиотеке тибетских трудов и архивов в
Дхарамсале. Шарпа Тулку и Камлунг Ринпоче присоединились к нему в качестве
переводчиков. Я спросил, могу ли я тоже поработать в библиотеке, помогая им
с переводом текстов, и Его Святейшество согласился. Он посоветовал мне
сначала защитить диссертацию, получить докторскую степень, а потом вернуться
в Индию. Начавшаяся приграничная война с Пакистаном, расположенным в менее
чем ста милях от Дхарамсалы, заставила меня уехать без промедления. Я
возвратился в Гарвард и последовал совету Его Святейшества. Спустя несколько
месяцев, сказав "спасибо, нет" преподавательской карьере в университете, к
великому удивлению моих профессоров, я переехал в Дхарамсалу в сентябре 1972
года.
Серконг Ринпоче только что уехал в Непал на два года для проведения
посвящений и устных передач в недавно построенных там монастырях. Когда он
вернулся в Дхарамсалу осенью 1974 года, я уже мог достаточно сносно говорить
по-тибетски, чтобы объясняться с ним без посредников. Хотя я не понял этого
сразу, Ринпоче, похоже, знал, что в соответствии с нашей кармической связью
я должен был стать его переводчиком. Он обозначал это, побуждая меня часто
навещать его и сидеть рядом во время его встреч с разными людьми. Между
встречами Ринпоче беседовал со мной и объяснял значения различных тибетских
слов, чтобы убедиться, что я понял разговор.
Некоторое время спустя Ринпоче подарил мне набор из трех великолепных
тханок Белого Манжушри, Белой Сарасвати и Белой Тары, которые ему недавно
поднесли жители Спити. С самого раннего детства именно эти образы Будды были
центральными для его саморазвития в процессе изучения Дхармы и медитативной
практики. Они воплощают, соответственно, ясный ум, стремящийся помогать
другим, выдающиеся творческие способности и умение четко и ясно выражать
свои мысли и жизненную энергию, необходимую для долгой и продуктивной
деятельности. Этот глубокий по смыслу подарок закрепил наши взаимоотношения.
Когда я спросил Ринпоче, могу ли я быть его учеником, он только