"Владимир Бешлягэ. Игнат и Анна " - читать интересную книгу автора

протянутую ладонь шофера и выбирается из машины. Водитель что-то ему еще
вдогонку кричит, но Игнат отмахивается: ладно, дескать, благодарю, пешком
доберусь. Он идет по квадратным плитам старинного запущенного тротуара,
кое-где и плит нет - вместо них свинцово мерцают грязные квадратные лужицы.
Пройдя с полквартала, незнамо зачем оглядывается - точно, машина свернула к
вокзалу, а его спутница - вот она, идет следом.
"Куда она торопится?" - думает Игнат, радуясь неизвестно чему. В это
время женщина останавливает прохожего каким-то вопросом. Выслушав ее, он
пожимает плечами:
- Не знаю.
"О чем она могла спрашивать?" - думает дальше Игнат, и необъяснимое
любопытство вдруг разбирает его. Пока ехали, на ухабах машина дважды бросала
их друг к другу, и он невольно касался ногой ее ноги. Женщина неизменно
отстранялась, ни разу не взглянув на него. Он даже не разглядел ее толком.
- Вы куда направляетесь, не во гнев будь спрошено? - задает он вопрос,
когда она обгоняет его.
- Что? - пугается она. - Ах, это вы? Я, видите ли... - и теряется
окончательно.
- Я видел, вы узнавали что-то у того человека...
- Видели? - как эхо, повторяет она. - Я только хотела спросить, где
здесь мебельная фабрика. Мне надо заглянуть туда, понимаете...
Игнат не слышит. Он смотрит ей прямо в лицо, сейчас такое близкое, и
впервые понимает, как она молода и красива. Он невольно улыбается ей.
- За углом твоя фабрика. Свернешь налево и в железные ворота упрешься.
Там так и написано наверху: "Мебельная фабрика".
- Спасибо, - в ответ ему улыбается женщина. - Так я побежала, скоро
начнет темнеть...
Игнат провожает ее взглядом и идет своей дорогой, прямо к больнице.

3

Анна услышала легкий скрип двери. Почувствовала на себе чей-то взгляд,
но головы не повернула. Она стоит, облокотившись на подоконник, обняв
ладонями щеки, и задумчиво глядит на деревья во дворе.
Там, на вершине клена, еще остается несколько листьев. "Как они
держатся? - думает она. - Ведь вершины ходуном ходят от ветра". И ждет
мгновения, когда лист оторвется и начнет свой полет среди веток. Вот
оторвался, тихо плывет вниз, минуя оголенные сучья. Вот исчез. Верно, в
дупло завалился. Теперь там истлеет, сгниет, зарубцевав шрам на теле
родимого дерева.
Сделав спозаранку укол у процедурной сестры, Анна вернулась в палату и
пристроилась надолго у подоконника. Дверь за ее спиной отворялась время от
времени, кто-то входил, кто-то выходил. Она слышала, как нянечка с грохотом
выносила плевательницы и судна, но даже не шелохнулась. Изредка она
поднимала руку и усердно чертила круги на стекле. Но от этого стекло не
становилось яснее. А до второй рамы добраться она не могла: с утра пришел
завхоз и забил ее наглухо. Мир за окном по-прежнему оставался мутным, может
быть, поэтому Анна изо всех сил терла глаза, так же терпеливо и старательно,
пока слезы не выступали, и не разобрать было, то ли запотело стекло, то ли
тоска застит ей очи.