"Альфред Бестер. Адам без Евы ("Миры Альфреда Бестера")" - читать интересную книгу автора

тяжелого пса на руки и шагнул наружу.
В верхних слоях атмосферы и раньше было трудно дышать. Но из-за большой
разреженности воздуха, а не из-за того, что его загрязняет пепел.
Каждый вдох - полные легкие земли, или пепла, или золы...
Много-много времени прошло с тех пор, как его погребло в золе. Когда
именно - он не помнил: недели, дни или месяцы назад. Крэйн стал руками
расчищать себе путь наверх из пепельной горы, которую насыпал ветер, и
вскоре снова вылез на свет. Ветер стих. Пора опять ползти к морю.
Яркие воспоминания рассеялись; впереди открывались зловещие
перспективы. Крэйн нахмурился. Он смутно надеялся, что, если все тщательно
вспомнить, можно изменить хотя бы частицу содеянного, какую-то мелочь, и
тогда все это окажется неправдой. Он думал: если все вспомнят и пожелают
чего-то одновременно... Но никаких "всех" нет. Я один-единственный.
Последняя память на Земле. Последняя жизнь.
Он ползет. Локти, колено, локти, колено... Рядом с ним ползет Холмиер и
очень веселится - хихикает и ныряет в серые хлопья, как счастливый морской
лев.
- А зачем нам нужно к морю? - спрашивает Крэйн.
Холмиер отдувает пепельную пену.
- У нее спроси, - говорит он, вытягивая руку.
С другой стороны рядом с Крэйном ползет Эвелин - серьезно, решительно,
подражая каждому его движению.
- Потому что там наш домик. Любимый, помнишь наш домик? На высокой
скале. Мы поселимся там навсегда. Я находилась именно там, когда ты
улетел. Теперь ты возвратишься в домик на берегу моря. Твой прекрасный
полет закончен, мой дорогой, и ты вернулся ко мне. Мы будем жить вместе,
вдвоем, как Адам и Ева...
- Здорово, - говорит Крэйн.
Потом Эвелин оборачивается и кричит:
- Ах, Стивен! Осторожно!
И он чувствует, как его вновь окружает опасность. Он ползет, при этом
оборачивается назад на широкие серые пепельные поля - и ничего не видит.
Когда он снова смотрит на Эвелин, то замечает только собственную четкую
черную тень. Потом и она бледнеет: по Земле проходит световой луч.
Но ужас остался. Эвелин дважды предупредила его, а она никогда не
ошибалась. Крэйн остановился, обернулся и устроился так, чтобы наблюдать.
Если его действительно преследуют, он увидит, кто или что крадется сзади.
Наступила болезненная минута просветления. "Я сошел с ума, - пробилось
сквозь жар и сумбур в голове. - Разложение в ноге перекинулось на мозг.
Нет ни Эвелин, ни Холмиера, ни угрозы. На всем этом пространстве ни одной
живой души, кроме меня; наверное, даже привидения и духи преисподней
погибли в аду, окружившем планету. Нет, ничего кроме меня и моей болезни
не существует. Я умираю - и когда это случится, погибнет все. Останутся
только кучи безжизненного пепла".
Но он почувствовал какое-то движение. Снова повинуясь инстинкту, Крэйн
опустил голову и затаился. Он смотрел на серые равнины сквозь распухшие
веки и думал, не смерть ли играет с его глазами дурную шутку. Надвигалась
новая дождевая стена, и он надеялся проверить сомнения до того, как все
исчезнет в дожде.
Да. Вон там. Позади, в четверти мили от него, по серой поверхности