"Дейл Бейли. Смерть и право голоса (Нежить. Антология) " - читать интересную книгу автора

- Я люблю тебя, Роберт, - сказала она. - Ты должен быть сильным.
И это мое первое настоящее воспоминание.
Я совершенно ничего не помню ни о родителях, ни о сестре. У меня есть
фотография, сделанная на пляже, где-то за полгода до моего рождения: отец,
стройный, с сигаретой во рту, и улыбающаяся мать с едва заметным животом. На
фотографии Алиса (тогда ей было около четырех) стоит перед ними как
образцово-счастливый светловолосый ребенок, в обнимку с пластмассовой
лопаткой. В детстве я часто смотрел на фотографию и недоумевал, как можно
скучать по людям, которых толком и не знал никогда. Но тем не менее я скучал
по ним, и тоска разливалась где-то глубоко почти ощутимой физической болью,
подобно воображаемой боли, которую чувствуют люди с ампутированными
конечностями.
И когда куратор сообщила мне о падении бабушки, сердце у меня сжалось
призраком той старой боли.
- Нам повезло, - поспешила она успокоить меня. - Ваша бабушка проведет
пару месяцев в инвалидном кресле, но с ней все будет хорошо.
Потом я поговорил с бабушкой.
- Роберт, - просила она тонким, дрожащим голосом, невнятно выговаривая
слова из-за болеутоляющего. - Я хочу, чтобы ты приехал. Я хочу повидаться с
тобой.
- Я тоже хочу повидаться с тобой, - ответил я. - Но я не могу вырваться
прямо сейчас. Как только закончатся выборы...
- Я старая женщина, - сердито оборвала она. - Я могу не дожить до конца
выборов.
Я сумел выдавить смешок, но и сам слышал, что звучит он натянуто. От ее
слов в голове у меня начал прокручиваться мрачный отрывок: как холодное тело
бабушки с трудом поднимается на ноги, а глаза ее сияют тем невозможным
замогильным светом. Думаю, многим представлялось что-то подобное в те
страшные недели, но меня это потрясло до глубины души. Видение напомнило о
преследующих меня снах. Мне казалось, что я снова смотрю в неумолимые лица
мертвецов радом с тем домом, где, не переставая, бьют огромные часы.
- Роберт, - повторяла бабушка, и я слышал, как поет в ее голосе
петидин,[5] - ты слышишь меня, Роберт?
И ни с того ни с сего у меня вырвался вопрос:
- У моих родителей были часы?
- Часы?
- Большие напольные часы с маятником?
Бабушка молчала так долго, что на сей раз я начал думать, что она
повесила трубку.
- У твоего дяди были часы, - наконец ответила она низким, чужим тоном.
- У дяди?
- Его звали Дон. Он тебе дядя по отцу.
- Что случилось с теми часами?
- Роберт, я хочу, чтобы ты приехал...
- Что случилось с часами, ба?
- Откуда я знаю? Не мог же он их оставить, правда? Наверное, он их
продал.
- Что ты имеешь в виду?
Но она не отвечала.
С минуту я прислушивался к ее петидиновому сну, потом в ухе у меня