"Герберт Эрнест Бейтс. Старушки и вечность " - читать интересную книгу автора

и дело облизывается, как взволнованная собачка. - Вкусно необыкновенно.
- Я бы предпочел не смешивать, если можно, - уклоняется мистер
Эккерли. - Я это плохо переношу.
- Поешьте вот кекса с сыром, - советует Картошка. - Кекс с сыром -
превосходная закуска.
Мистер Эккерли отверг тошнотворную мысль о кексе с сыром и,
покорившись, обреченно садится на место.
- Мы один раз напились совсем допьяну, помнишь, Картоша? - говорит
Пальчик.
- Да, славно.
И так же славно, привольно раскатывается опять в убежище их дружный
смех, повергая мистера Эккерли в совершенное недоумение.
- А когда проспались, смотрим, кинотеатра "Ритц" как не бывало, -
вспоминает Картошка. - И одной стороны улицы Кромвеля, и всей фабрики
Джонсона тоже как не бывало. И баптистской церкви. И железнодорожной
станции. А мы даже и не слышали ничего. Верно, звезды нас в ту ночь хранили.
Мистеру Эккерли не приходит в голову ничего путного, что можно было бы
сказать по поводу этого случая, рассказанного как эпизод из забавной
рождественской пантомимы. В бомбоубежище снова звучит смех.
- Что я слышу? - вдруг встрепенулась Пальчик. - По-моему, это оркестр.
Все трое замолчали и прислушались. Пальчик открыла дверь, высунулась и
замерла, как сеттер на стойке.
- Вызвездило, - докладывает она. - И да, это оркестр.
- Не закрывай дверь, - просит Картошка. - Мне нравится, когда слышно
издалека.
При открытой двери в убежище холодно. По ступням мистера Эккерли и
вверх до колен чувствительно тянет сквозняком. Не хватает только теперь
простудиться насмерть. Чего проще.
- Играли "Шагайте с нами, воины Христовы", - говорит Пальчик. - А
теперь перестали.
- Значит, идут сюда, - умозаключает Картошка. - Теперь, Пальчик, тебе,
по-моему, как раз время сходить за подарками.
- Да-да, конечно. А сколько им дать? Пять шиллингов?
- Дай десять. Как-никак Рождество только раз в году.
Пальчик рысцой припустилась через темный сад, а Картошка осталась уютно
и благодушно попивать виски в обще, стве мистера Эккерли, совсем сникшего
под воздействием черных паров. Больше Рождества уже никогда не будет думает
он. И нечего строить иллюзии. Нынешнее Рождест. во - последнее. Он уже
собрался было поделиться с Кар. тошкой этой скорбной мыслью, но тут с улицы
донеслись медные звоны духового оркестра: "Тихой полуночью в небе
зажглась..." Картошка заслушалась, прихлебывая виски. Недолго ей осталось
слушать рождественские песни, хочет внушить ей отчаявшийся мистер Эккерли.
Но Картошка решительно не знает и не желает знать, о чем он толкует. От вина
и виски ее благодушие неожиданно сменилось игривым весельем. Она начинает
басовито хихикать.
- Не понимаю, как вы можете потешаться в самый зловещий, критический
момент человеческой истории? - сердится мистер Эккерли. - Это ужасно. Вы
проявляете бессердечие. И искушаете судьбу.
- Я вспомнила одного парня, который играет в оркестре на геликоне, -
объясняет Картошка. - Фред Сандерс. Маленький такой, наденет трубу, его и не