"А.Бежицын. Соль, потерявшая силу? (О пагубности РПЦ для России) " - читать интересную книгу автора

себе вполне приемлемы, им находится место во всех ветвях христианства. Наша
же русская православность, однако, признает только такой путь к Богу и
отвергает все прочие как ложные. И тем немало гордится, браня все прочие
способы богопознания как неистинные. Она признает только мистическое
озарение, которое нисходит как раз на святых в православном толковании. Тут
трудно определить, святость это или духоблудие, но считается, что только
такие святые достигают состояния святости. Однако его описание тоже
удивительным образом напоминает описание состояния, в которое впадают
восточные созерцатели, отказывающиеся словесно передавать свои переживания
при соприкосновении с божественным. Что ни скажи, все будут лишь догадки,
предположения, а это тоже напоминает знаменитое Neti! Neti! "Не то! Не то!"
- основное положение индийских рассуждений о божестве. Сродни этому и
православное апофатическое богословие, утверждающее, что о Боге ничего
нельзя сказать хоть с какой-то долей уверенности.
Но если Он невыразим, если о Нем нечего сказать, то нужен ли Он вообще?
И есть ли Он? Некоторые современные исследователи выводят охватившее Россию
безверие как раз из апофатического богословия, логически приводящего к
отрицанию Бога. Едва ли это так: вера никогда не сводилась к богословию, оно
само всегда играло в ней подчиненную роль. Тем более в России, где, по
мнению многих (едва ли не всех) наших философов и религиозных мыслителей,
богословия и вовсе не было.
Настолько худо было со своими религиозными мыслителями, что чуть ли не
двести лет (до, во время и после Петра) Россия пользовалась "украинскими
наработками": оттуда шли не только идеи и книги, но и сами богословы. Через
этот канал осуществлялось влияние богословской мысли Запада, что подробно
разобрано Г. Флоровским, который считал, что богословие вообще чуждо
православию. "Запад богословствует, - писал он, - когда Восток молчит, -
или, что всего хуже, необдуманно и с опозданием повторяет западные зады"
/32/.
Еще до него В.С. Соловьев писал, что православные богословы используют
католические доводы против протестантов, а протестантские - против
католиков, ничего, в сущности, не добавляя своего. "Русское богословие, -
полагал он, - ничего существенного не привнесло к сокровищам духовного
знания, завещанного ей Востоком, и доселе держится исключительно на
определениях и формулах VII и VIII-го века, как будто с тех пор ничего не
произошло, как будто со времен последних великих учителей Востока св.
Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина, ум человеческий не поднимал новых
вопросов и сомнений, и как будто, наконец, новоевропейская философия и наука
не представляют для современных богословов такой же умственной пищи, какую
находили в древней греческой философии великие богословы прежних времен!"
/33/.
С ним согласен В.В. Розанов, в изложении которого даже Победоносцев
весьма нелестно отзывался о работе нашего православия над идеей Бога: "Нашим
дуракам все было дано, но наши дураки надо всем заснули. Ну, и не разбудишь
их! Куда. Сытые и видят золотые сны. Это весь наш Восток, ленивый,
бездушный, который воображает, что если уж "истина" попала им в руки, то уж
что ж тут и делать, "истина" сама за себя постоит, а они могут сладко
дремать на сладких пирогах" /34/.
А в самом конце периода безраздельного господства официального
православия в России митрополит Антоний Храповицкий писал: "Нужно признаться