"В.В.Бибихин. Мир" - читать интересную книгу автора

как-то совершенно одинаково вставала в тупик и перед сложным, и перед
простым действием. Уже решенное не укладывалось у нее в голове и не
прибавляло ей уверенности, даже наоборот: чем больше операций было выполнено
и записано, тем больше были ее сомнения. Вдруг я догадался: ты не веришь,
что математические действия дают правильный результат? Она не верила. И в
таблицу умножения не веришь? Нет. Но в то, что дважды два четыре? С
удивлением она признала, задумавшись, что не верит, что дважды два четыре.
Что-то было тут для нее неубедительным, у нее оставалось ощущение подвоха.
Не только этой девочке: дважды два современному человеку не убедительны. Что
там логика, говорящая, что человек равен вселенной: даже та простая логика,
что от вытаптывания земли мы получим вытоптанную землю, никого не убеждает.
А вдруг нет.
У нас у всех есть хорошая доля презрения к философии, к ее бессильным
рассуждениям. Это презрение только для приличия смягчено неуверенным
допущением, что вдруг все-таки в этой философии что-нибудь да есть. Правда,
подозрения, что в философии что-то еще скрывается, становится все меньше.
Надо поискать философа, который верит в философию. Философская публицистика
в средствах так называемой массовой коммуникации все время пытается сделать
вид, будто у нее на руках еще есть нетронутая стопка козырных карт, когда на
самом деле у нее, похоже, и вообще на руках уже никаких карт нет. Из
"философских идей", опустошенных до последней пустоты, выколачивается
последний прок, уже едва ощутимый, с тем единственным бесспорным
результатом, что пренебрежения к философии становится больше.
Мы не надеемся на рассуждения, мы надеемся на интуицию и волю. От воли,
похоже, осталась только воля к воле. Мы блюдем форму волевого поведения тем
настойчивее, чем больше мы растеряны. Что мы растеряны, мы всего меньше
готовы признать. Кто-то, может быть, растерян, но не я. А если я все-таки
растерян, то не должен показывать, хотя бы для того, чтобы не ставить себя в
глупое положение.
Уверенная воля нам нужна именно потому, что мы растеряны. Мы растеряны
не временно и отчасти, а в таком же смысле, в каком ходим на двух ногах. Мы
растеряны потому, что нам никак не удается собраться. Стоит нам задуматься,
мы, по меньшей мере, раздваиваемся. От этого мы стараемся не задумываться,
особенно когда "занимаемся философией". Мы не хотим признаться себе, что
растеряны,- и тут же невольно признаемся, говоря, что ищем себя. Если бы мы
не были растеряны, какая была бы надобность искать себя. А между тем "найди
себя" - не реабилитационная программа для отдельных индивидов, хромающих в
стороне от общей колонны, а дело каждого и, похоже, первое дело.
Кто-нибудь скажет: что же меня искать? Вот он я, и могу, чтобы
удостовериться, похлопать себя по бокам. Но человеку, оказывается, мало
просто обнаружить свое тело в пространстве, скажем, в таких-то координатах
земного или космического пространства (на Луне). Человек может с полной
определенностью знать свое местоположение во времени и в пространстве, свою
подробном календаре, и все равно не найти себя. Найти себя в пространстве
мало. Надо найти себя в мире. Человек живет в окружающей среде. Этого мало.
Иметь место в окружающей среде, скажем, на восточноевропейской равнине в
таком-то ее городе или селе, мало. Человек еще не обязательно нашел себя,
даже если нашел себе тут дом и больше, прописку. Надо найти свое место в
мире. Что бы это могло значить?
Найти свое место в мире заведомо трудно. Говорят, что в России найти