"Питер Бигль. Лила, оборотень" - читать интересную книгу автора

собственную. Однако был еще Грюнвальд - Фаррелл поднялся за ним
на крышу, когда закипел кофейник. Он нашел пса распростертым в
рощице телевизионных антенн, больше, чем обычно, похожим на
козла, но только с разорванным горлом. Видеть животных с
разорванным горлом Фарреллу до сей поры не приходилось.
Кофейник еще похмыкивал, когда Фаррелл возвратился в
квартиру, почему-то показавшуюся ему сильно состарившейся.
Можно принять мир, наполненный либо оборотнями, либо
производимыми фирмой "Пирекс" кофейниками на девять чашек, но,
конечно, не теми и другими сразу. Глядя Лиле в лицо, он сказал
ей о собаке. Девушкой она была малорослой, не очень красивой,
но с хорошими глазами, прелестным ртом и странной, печальной
грацией, которая, собственно, и привлекла внимание Фаррелла на
той вечеринке. Когда он описал ей, как выглядит Грюнвальд, она
содрогнулась всем телом, впрочем, всего только раз.
- Уф! - сказала она и приоткрыла рот, показав аккуратные
белые зубы. - Какой ужас, малыш. Бедный Грюнвальд. Бедная
Барбара.
Барбарой звали владелицу Грюнвальда.
- Угу, - откликнулся Фаррелл. - Бедная Барбара, сидит
сейчас в Сен-Тропезе и записывает очередную пленку.
Он никак не мог оторвать глаз от лица Лилы.
- Дикие собаки, - сказала она. - То есть не совсем,
конечно, дикие, хозяева у них есть. Ты, наверное, не раз слышал
о том, как они сбиваются в стаи и носятся по улицам, нападая на
детей и домашних животных. А потом разбредаются по домам, чтобы
получить свою порцию какой-нибудь "Собачьей Радости". Самое
страшное, что они, скорее всего, живут где-то совсем рядом. В
этом квартале, похоже, у каждого есть собака. Господи, страх
какой. Бедный Грюнвальд.
- Он не искусан, - сказал Фаррелл. - Его убили, скорее
всего, удовольствия ради. И ради крови. Я не слышал, чтобы
собаки убивали кого-нибудь, желая напиться крови. А в
Грюнвальде ее совсем не осталось.
Между губ Лилы просунулся кончик языка, неосознанно, как
у ласкаемой кошки. В качестве улики это не прошло бы даже в
Салеме прежних времен, но Фаррелл именно тут все до конца и
понял, независимо от собственной лености и склонности к
логическим умозаключениям, - понял и начал намазывать маслом
тост для Лилы. Против оборотней он ничего не имел, а вот
Грюнвальд ему никогда не нравился.
Он рассказал о Лиле своему другу, Бену Кэссою, когда они
во время обеденного перерыва встретились в кафе-автомате. Из-за
окружающего лязга и гомона Фарреллу пришлось кричать, но люди,
сидевшие по сторонам от него на расстоянии в шесть дюймов, даже
не подняли глаз. Нью-йоркцы никогда не подслушивают чужих
разговоров. Они слышат лишь то, чего не услышать уже
невозможно.
Бен сказал:
- Я же тебя предупреждал насчет девиц из Бронкса.