"Питер Сойер Бигл. Тихий уголок" - читать интересную книгу автора

глухая ревность. Она подумала: "Это нехорошо, действительно нехорошо, оставь
его в покое. Ты что теперь, даже мертвым детям завидуешь? Ты была лучше,
пока жила и не смела показать людям, как ты ревнива". Знакомая нарастающая
боль возникла в ней - ибо душевная боль вовсе не требует тела, чтобы ее
ощутить.
- Вот он приходит тебя навестить, - сказала Лора мальчику. - Чтобы
показать всем, как ему тебя не хватает. Но однажды он перестанет приходить,
что ты тогда будешь делать?
Мальчик и не обернулся в ее сторону, и это взбесило ее. Как если бы он
тоже был живым, и она оказалась здесь единственной, кого невозможно
услышать.
- Ты будешь сидеть и ждать, - сказала она, - а он так и не придет, но
ты все будешь сидеть и ждать его. Люди будут приходить и навещать каждую
могилу на этом кладбище, только не твою. Ты будешь ждать и смотреть, кто там
проходит мимо, но твои родные не придут. Никогда больше не придут. Ты
думаешь, он у тебя есть, но у тебя нет никого, кроме меня, никого, кроме
Лоры, чтобы поговорить с тобой и побыть с тобой. Теперь ты мертв, и у тебя
только и есть, что я.
Но мужчина что-то бормотал перед статуей, мальчик слушал, а статуя
по-прежнему читала свою каменную книжку.
- Хорошо, - сказала Лора. - Ты думаешь, мне есть до тебя дело? - она
повернулась к ним ко всем спиной и зашагала вверх по склону, который казался
ей таким же ровным, как и любая другая дорога, как и все дороги...
Снова подумав о мальчике, она удивилась. Зачем я это сделала? Что я
пыталась сделать? Кого обидеть? Не его. Не мертвого ребенка. При жизни я
была очень добра к детям. В этом заключалась часть моего очарования.
Боже мой, да я при жизни ревновала к столь многим красавицам. Здесь с
этим надо кончать. Здесь нет места зависти. Невозможно отныне желать быть
похожей на женщин с эластичной кожей. Теперь мы равны. Они не могут здесь, в
мире мертвых, сохранить свои прекрасные фигуры и смазливые личики. Никто не
пригласит их на ланч и не возьмет к себе в дом на ночь. Их мужчины больше не
могут видеть их, касаться или любить. Это требует времени, но в конце концов
мы становимся равны. Между нами нет разницы.
Только разница между тобой и этим каменным мальчиком. Его кто-то
вспоминает.
Могила Майкла и ее собственная находились в одной из католических
секций кладбища, примерно в полумиле от ворот. Там хоронили покойников
среднего класса, то есть, могилы там не так сгрудились, как на участке,
который она покинула, и здесь даже высилось несколько небольших мавзолеев.
Перед одним, по которому она узнавала эти места, стояла статуя
коленопреклоненной женщины, приникшей к кресту. Лоре эта скульптура не
нравилась. Крест казался слишком гладким и недосягаемым. Лора все ждала,
когда он вырвется из рук женщины резким рывком, да и женщина выглядела так,
словно тоже ждала чего-то подобного. Как только Лора четко объяснила себе,
что она проходит мимо могилы Майкла всего лишь потому, что это - на пути к
ее собственной могиле, она увидела двоих, стоящих у надгробия. Она
остановилась на миг, желая спрятаться, но тут же вспомнила, что ее не могут
увидеть. Затем, раздраженная, что об этом забыла, она подошла к тем двоим и
встала рядом. А они смотрели себе на простую прямоугольную плиту с надписью:
"Майкл Морган".