"Питер Сойер Бигл. Тихий уголок" - читать интересную книгу автора

конец июля - начало августа, когда дни наполнены скукой. Только старики
знают, что такое начало лета, только они и те, кто продает мороженое в
парках. Они хорошо знают это время и отчаянно любят его, потому что они не
могут ничего откладывать на потом, эти люди, знающие, что "потом" не будет.
Продавец покупает сам у себя стаканчик мороженого и садится в траву, чтобы
его съесть или хотя бы подумывает о том, чтобы это сделать. Полицейский
напевает что-то про себя и останавливается переговорить с владельцем
кондитерской, который вышел наружу, чтобы подышать немного свежим воздухом,
пока еще не подул жаркий и душный ветер. Они болтают о том, как бы хорошо
пойти купаться или поиграть в мяч, но для них вполне достаточно стоять здесь
на углу и беседовать об этом друг с дружкой. А старухи передвигают свои
стулья вслед за солнцем и вообще ничего не говорят. Они разговорятся после
полудня, когда настанет другое время года, и мир будет другим, а сейчас,
утром, они пялятся на улицу и даже не моргают, когда мимо проходят машины.
Миссис Клэппер знала нескольких из этих женщин, но она даже не кивнула
им, проходя вдоль шеренги складных стульев. Каким-то неясным образом она
всегда чувствовала к ним некоторое презрение. Она считала их йентами. [ 6 ]
"Некоторые из них не старше меня, - думала она. - А сидят, как каменные, не
вяжут, не читают газет и вообще ничем не занимаются. И что же у них за жизнь
такая? Надо все время чем-то заниматься, все время двигаться, людей
навещать". Она зашагала быстрее, довольная своим решением пойти в гости к
Иде, и заглянула в "Молочную бакалею" Вайермана.
Вайерман стоял за прилавком: маленький грушеобразный человечек в сером
свитере и коричневых шароварах. Глаза у него были черные и сонные, и он их
не сводил с того, с кем в данный момент разговаривал. Кожа на щеках была
дряблой и обвислой, челюсти под ней не угадывались, и все лицо его казалось
помятым и передернутым, словно платье, небрежно брошенное в угол. Свой
магазин он открыл здесь на углу еще до того, как миссис Клэппер и Моррис
переехали в эти края, и она не могла вспомнить, чтобы он когда-либо выглядел
иначе, и чтобы заметно изменился за эти 22 года. Его жена, его дети, его
лавка - все переменилось, увеличилось, выросло со временем, но Вайерман
оставался Вайерманом. Ее всегда интересовало, а какой же она ему видится.
- Ну что? - спросил он, когда она вошла. - Ну что? Как вы поживаете?
- Просто прекрасно, - ответила миссис Клэппер. - А как ваша жена? - она
кивнула дочери Вайермана Саре, которая сидела у пустой корзины для молочных
бутылок, читая журнал.
- А кто может пожаловаться? - Вайерман пожал плечами. - Она держится на
ногах, она ест, ну, а об остальном и не следует просить у Бога.
- О Сэме что-нибудь новое есть?
За шесть месяцев до того сын Вайермана женился и переехал на Западный
Берег.
Вайерман быстро взглянул через плечо в заднее помещение. Когда он опять
повернулся к посетительнице, лицо у него стало, как у мертвого.
- Нет. Так что вам угодно?
- Буханку ржаного хлеба, - сказала миссис Клэппер. - Хорошо бы без
комков, две бутылки молока и баночку сахарной пудры.
Как только Вайерман повернулся, чтобы пройти в заднее помещение, где
находился холодильник, миссис Клэппер вдруг так и обмерла, заметив, как он
ходит. Плечи его сгорбились под серым свитером, а передвигался он мелкими
шажками: одна нога скользила чуть вперед другой, а та спешила ее догнать.