"Дмитрий Биленкин. Десант на Меркурий" - читать интересную книгу автора

- Долго это может продолжаться?
- Туман? Не знаю. На Меркурии, как уверяют приборы, электромагнитная
буря. Если причина в этом, а это скорей всего, она может длиться и сутки и
больше.
- Кислорода у нас на двенадцать часов.
- Бывало и хуже.
- Бывало.
Они помолчали. За стеклами курилась белесо-черная мгла. Все было ясно и
без слов. Они в ловушке. Нужды нет, что у ловушки нет стен, что теоретически
они могут направить вездеход куда угодно. Они уже попробовали сделать это и
чуть не погибли. Впредь рисковать так можно было, лишь когда у них не
останется другой возможности.
- Так что я, пожалуй, сосну, - заключил Польшов. - Ничего другого не
остается. Советую и тебе.
- Попробую. Шумерину придется попереживать.
- Да, ему не позавидуешь. Но я почему-то уверен, что он нас вытянет,
если что.
- Болото Терра Крочи...
- Вот именно.
Они разом вспомнили это ужасное болото близ южного полюса Венеры, когда
они безмятежно плыли по нему и почва отлично держала машину, точно так же,
как до этого она держала автоматы-разведчики, а потом в недрах болота ухнул
взрыв (интересно, выяснили, наконец, что это такое было?) и их стало
затягивать в трясину, куда бы они ни поворачивали. Разумеется, там бы они и
остались навсегда, если бы Шумерин не поднял корабль и огнем реактивных
струй не высушил вокруг них болото. Потом никто не хотел верить, что
двигателями корабля можно сделать такое. А Шумерин сделал.
- Ну, так я заваливаюсь, - сказал Бааде.
- Я тоже.
Бааде устроился поудобней, сиденья простонали под ним, скоро все
стихло, и Польшов услышал мерное дыхание.
* * *
Он тоже закрыл глаза. Но сон не торопился прийти - слишком велико было
возбуждение. Тогда он прибег к испытанному приему: надо заставить себя
увидеть какой-нибудь безмятежный пейзаж и начать его разглядывать. Потом
быстро сменить видение. Еще и еще. Дальше уже сами собой будут включаться
обрывки увиденного когда-то: сердитый пенистый ручеек, прыгающий с камня на
камень; сосны, бронзовые от полуденного света; радужные капли дождя на
черемухе; мотнувшиеся от берега мальки... Все быстрей и путаней смена
образов, все успокоительней и туманней их мелькание, предваряющее глубокий и
спокойный сон. Его, Полынова, сон на Меркурии, в плену враждебных и
неразгаданных стихий.
Но внезапно будто толчок изнутри. Секунду Полынов еще цеплялся за
дрему, не желая впускать мысль в затемненные подвалы сознания, где
вспыхивали, менялись и гасли пейзажи родины. Но не подвластный ему
киномеханик своей волей остановил бег пленки, и замерла, ярко вспыхнула
картина далекого детства: голубые ели на берегу речки, мальчишка, болтающий
босыми ногами в теплой воде, с разинутым от удивления ртом. И Полынов
безотчетно понял, что бег видений остановился неспроста.
Он не открыл глаз, но сна уже как не бывало. Полынов силился понять