"Дмитрий Биленкин. Десант на Меркурий" - читать интересную книгу автора

быть, все и не так.
Полынов положил ему руку на плечо.
- Генрих, - сказал он, - ты молодец! Этого, пожалуй, не следовало
говорить - Бааде не переносил громких слов.
- Давай лучше думать, как нам выбраться, - отрывисто сказал он. - Вот
что: у меня неплохо развито пространственное восприятие. Ехать надо туда.
Давай двигаться на ощупь, как слепые. Рано или поздно выберемся на
освещенную сторону. А там ориентир, которого ничто не закроет, - Солнце.
У Полынова, когда он стронул машину, было ощущение, что она вот-вот
всплывет. И только тяжеловесный скрежет гусениц позволил от него
освободиться. Вездеход расталкивал непрозрачность, медленно продвигаясь
вперед. Возмущенно гудел мотор, чья сила сдерживалась человеком. Можно было
бы идти и быстрей, но Полынов боялся ошибиться. Едва впереди перед самым
носом машины обрисовывался камень или выступ, Полынов всякий раз пробовал
нащупать его границу. Иногда удавалось - об этом извещал слабый боковой
толчок; чаще нет - вездеход кренился, траки гусениц скрежетали, осиливая
препятствие. "Ничего, метод проб и ошибок еще никогда не подводил, - утешал
себя Полынов. - Привыкну".
Бааде уверенно показывал направление, и машина, петляя, кружась, тычась
о завалы, гребни и скалы, все же двигалась куда-то, и оставалось лишь
верить, что Бааде ведет ее правильно, как-то угадывая ее местонахождение,
хоть это и казалось совершенно невозможным. И Полынов верил, потому что
Бааде еще нигде не терял ориентировки - ни в пещерах крымской Яйлы, ни в
болотах Венеры. Настолько, что Полынов не раз давал себе клятву изучить эти
его особенности, но всегда было некогда, всегда приходилось решать проблемы
более срочные, и теперь оставалось лишь корить себя, вновь давая клятву
разобраться, в чем же тут дело, почему даже на чужих планетах механик
ориентируется, как в собственной квартире.
Но в ту самую минуту, когда Полынов было решил, что все идет неплохо и
что они, конечно, выберутся, вездеход вдруг стал крениться на совершенно,
казалось бы, ровном месте, и Полынов увидел, что правая гусеница подминает
пустоту.
Одним движением он рванул переключатель скоростей и отвернул руль.
Траки гусениц замерли, вездеход зашатался. Это врезалось в память навсегда:
медленно, очень медленно машина сползала вниз. Полынов закрыл глаза,
чувствуя, как , его неотвратимо тянет с сиденья вперед. Сзади Бааде резко
повалился влево, чтобы хоть так помочь машине удержать равновесие.
Наконец спасительный рев двигателя. Машина задрожала. Казалось, она
балансирует на невидимом лезвии. Толчок, еще... Полынова отбросило назад, он
с трудом удержал руль. Но теперь все было кончено - машина стояла прочно.
Дрожащей рукой Полынов включил тормоз. Отвалился в изнеможении. Тело
сразу обмякло, лицу стало холодно. Ладонью он провел по лбу: пот.
А потом ему стало жарко, он зачем-то полез в, карманы, выволакивая
оттуда всякую дребедень.
Через плечо Бааде протянул ему прыгающую в пальцах сигарету. Они
закурили, затягиваясь так, что колечко огня сразу прыгнуло к губам. Вкуса
дыма они не ощутили, но это было неважно. Важней было то, что они
расточительно расходовали драгоценный теперь воздух, отравляя его дымом, но
в конце концов и это не имело особого значения.
Как только они пришли в себя, Полынов спросил: