"Дмитрий Биленкин. Десант на Меркурий" - читать интересную книгу автора

Шумериным и Бааде. Вообще смещениями модели гораздо больше управляла логика,
в них сильней, чем это было в действительности, проступал момент
критического анализа совершаемых поступков.
Этому могло быть два объяснения. Первое: несовершенство модели. Второе:
ей заданы были не все внешние раздражители. Последнее, впрочем, требовало
уточнения: абсолютно все воздействия нельзя было задать никакими способами.
Но благодаря компенсатору отсутствие нескольких второстепенных факторов
существенно не могло отразиться на поведении модели. Лишь бы учитывались
главные.
- Неужели я забыл что-то... - пробормотал Полынов. - Он вновь повторил
опыт, на этот раз очень тщательно проверяя вводимые данные. Тот же
результат! Тупик. Если что-то существенное было опущено, то оно могло
скрываться лишь в особенностях меркурианской обстановки. Значит, найти его
мог только человек.
Полынов выключил установку.
* * *
Ему приснился странный сон.
Он очутился посреди равнины, поросшей белой травой.
И один.
Над горизонтом висело солнце, такое же огромное, как на Меркурии, но
негреющее. Воздух тоже светился - белесым фосфорическим блеском; и Полынов
как будто знал, что трава потому и бела, что ее обесцветил воздух. Все же он
ни на секунду не сомневался, что он на Земле, а не на Меркурии. Он знал
также, что его ждет встреча с кем-то или с чем-то, и встреча неприятная. Он
не знал, где она произойдет и когда, и хотел уйти, чтобы ее избежать. Ему
почему-то казалось, что для этого надо избегать теней, непроницаемых черных
теней, которые ширились, хотя предметов, которые могли бы их отбрасывать, не
было. Впрочем, и это его не удивляло, так оно и должно было быть -
крадущиеся тени на голой земле.
Он ускорил шаг (бежать не позволяла гордость), но как ни быстро он шел,
ноги несли его не прочь от теней, а, наоборот, к теням, которые вырастали на
глазах и вставали по бокам гладкими стенами. И это напоминало бег по
коридору, по суживающемуся коридору, готовому сомкнуться, если бы не солнце,
которое не давало теням сойтись и с отчетливой резкостью высвечивало каждую
травинку впереди него. Он шел вперед, шел с мрачной решимостью, и светящийся
воздух вокруг понемногу собирался в складки над головой, прозрачные вуалевые
складки, которые опадали все ниже и ниже, словно кто-то набрасывал сети. За
пологом складок исчезло солнце, и только тени стояли по бокам; их изгиб
указывал, что сейчас будет поворот.
Он покорно свернул, и воздух над ним стал материей, парусиновым тентом
шатровой палатки. Тени исчезли. Сквозь парусину пробивались лучи солнца,
образуя на покатости радужный круг. Посреди палатки - она стояла в ущелье,
он этого не видел, но ощущал - стоял складной походный столик, заваленный
рулонами кальки и ватмана. За столом сидел человек в выгоревшей старомодной
ковбойке с темным, круглым, морщинистым лицом, держал в руке пиалу,
дымящуюся чаем, и пощипывал редкую бородку.
- Вот вы и пришли, Полынов, - сказал человек. И Полынов узнал в нем
своего старого учителя биологии, но радости не испытал, скорее наоборот,
потому что в немигающих глазах старика не было зрачков. Он послушно
повиновался движению, которым тот показал ему на складной стул, сел напротив