"Дмитрий Биленкин. Преимущество широты" - читать интересную книгу автора

людей, которые сами не умеют плавать, но тем не менее волей судеб
оказались в команде, которая должна спасти тонущего. Среди последних
Сегдин узнал знакомых ему ядерщиков, астрофизиков, химиков и понял, в чем
дело. На всякий случай сюда пригласили и тех, кто по роду своих занятий не
имел ни малейшего касательства ни к тектонике, ни вообще к земным
глубинам. Мраморный лик Ломоносова, последнего из всеохватывающих умов,
равнодушно глядел на своих последователей, так далеко ушедших друг от
друга в исканиях, что докладчикам, если они хотели быть понятыми,
приходилось сейчас излагать свои мысли популярно, на языке, которым Сегдин
говорил о науке со своими читателями.
Ход наблюдений Сегдина был прерван репликой с места. Председатель
обратился к ученому в первом ряду с вопросом "Не имеет ли тут место...";
тот энергично ответил "нет!". Он явно был в числе "сторонних"
специалистов.
Сегдин потер лоб. Лицо ученого, сказавшего "нет!", возбудило в нем
какие-то сложные ассоциации, чем далее, тем более туманные и
фантастические. Он силился понять невнятный голос подсказки. Где, когда, в
какой связи мелькнул перед ним раньше этот резкий, как у птицы, профиль,
усталые глаза и трогательный дымок седин на макушке?
- Скажите, - обернулся он к соседу, - это не...
- Да, это Лев Сергеевич Пастухов.
- Элементарщик?
- Он самый.
Судьба сделала ход конем. Сегдин захлопнул блокнот. На заседании ничего
нового не скажут: ничья. Что ж, время начинать новую партию. Впрочем, даже
первый ход Сегдину пока рисовался смутно. Но он был полон желания добиться
своего.
Когда все встали, он протиснулся к Пастухову. Тот раздраженно говорил
юноше в очках:
- День испорчен. И попусту испорчен. Ну, чем мы можем тут быть
полезными? Чем?
- Здравствуйте, Лев Сергеевич, - сказал Сегдин. - Ваш день не будет
испорчен. Возможно, он принесет пользу миллионам людей.
- Что вы имеете в виду? - с удивлением уставился на него Пастухов.
Это-то и было нужно Сегдину. В такой ситуации главное - заинтересовать
собеседника первой фразой.
- Я имею в виду читателей. Нас засыпали письмами с просьбой рассказать
о ваших опытах.
То была ложь, святая ложь, как считал Сегдин.
- Их сейчас, - упирая на слово "сейчас", сказал Пастухов, - интересуют
опыты именно нашего института?
- Да.
- Немыслимо! Нет, нет, опыты лишь начаты, говорить о результатах пока
рано.
- Но вы же дали месяц назад интервью "Спутнику" о создании установки...
- Тем более.
"Так, так, - подумал Сегдин. - Моему королю грозит мат".
- Сегодняшний день у вас все равно испорчен, - решительно сказал он,
всем видом давая понять, что не отстанет. Сегдин не был нахалом, ненавидел
нахальство, но другого выхода не оставалось. Пастухов в глубине души был