"Дмитрий Биленкин. Преимущество широты" - читать интересную книгу автора

Далее неожиданности следовали одна за другой. Земля вздрагивала то там,
то здесь, и никто не знал, что и где случится завтра. Потом необъяснимые
землетрясения стали наблюдаться в северной Америке и на юге Канады. А
затем и в Западной Европе. Закончилось все это не далее как позавчера, в
субботу, грандиозным и страшным фейерверком. В пустынном Лабрадоре
взлетели на воздух миллиарды кубометров земли, ослепительный столб газов
поднялся в небо. Вертолеты срочно доставили на место происшествия
геологов, и микрофоны радиорепортеров разнесли по всему свету их
озадаченное "Гм!". В Лабрадоре возникла типичная "трубка взрыва", одна из
тех, в которых добывают алмазы.
Но об алмазах, понятно, никто уже не думал. Если до сих пор неожиданная
активность планеты пугала лишь своей таинственностью, то теперь... Где
произойдет следующий взрыв? Вообще что происходит с планетой? С нерушимой
твердью, к спокойствию которой так привык человек? Сегдину достаточно было
кинуть взгляд на улицу, чтобы убедиться: это беспокоит не только его. Но
услышит ли он что-то новое на совещании, куда его любезно пригласили?


Зал был велик, импозантен и полон народа. С лепного потолка улыбались
купидоны. Хлопали откидные, обшитые черным дерматином стулья. В простенках
высились мраморные бюсты великих ученых. Сегдина всегда удивляло
чудовищное несоответствие между обстановкой и действием. Жеманный стиль
екатерининской эпохи, казенная мебель недавнего прошлого и дерзкие идеи,
прокладывающие дорогу в двадцать первый век, - одно плохо сочеталось с
другим. Но ведь сочеталось!
Здесь Сегдину доводилось переживать неприятные минуты. Понимать одно
слово из трех, произносимых с трибуны, - что может быть унизительней для
журналиста! Он сидел, мучился, обзывал себя тупицей, пытаясь сквозь дебри
терминов и абстракций пробиться к смыслу. Иногда это удавалось, иногда
нет, но раз от разу в нем крепла убежденность, что сам смысл - даже в
очень сложных вещах - прост и доступен каждому. Иначе и не могло быть, ибо
наука - прежде всего логика. Логика и еще раз логика, а уже потом все
остальное.
Может быть, вывод не отличался безукоризненностью, но он устраивал
Сегдина. Окончательно избавиться от "комплекса неполноценности" ему помог
случай.
Однажды он поборол смущение и спросил о чем-то соседа, который сидел с
сосредоточенным видом, шевеля губами, словно повторяя услышанное.
- Не знаю, - почти огрызнулся тот. - Абракадабра какая-то.
- Вы тоже не физик? - обрадовался Сегдин.
- Я? Нет, я физик.
- Физик? Но ведь разговор идет о...
- Знаю. Я оптик. Физик-оптик. Сигма поля - не моя специальность. Я
пришел ради следующего доклада.
"Ну, если физик не понимает физика, мне-то уже стыдиться нечего!" -
подумал Сегдин.
На этот раз, едва началось обсуждение, его наметанный глаз подметил
резкую неоднородность зала. Меньшая часть, чувствовалось, великолепно
разбирается в проблеме, волнуется, спорит, изнемогает под бременем тяжелой
ответственности. В поведении других ощущалась неловкость. Они походили на