"Дмитрий Биленкин. Знамение (Двое и знак, Авт.сб. "Сила сильных")" - читать интересную книгу автора

Радость - она только сейчас нахлынула на Апекова, нахлынула так бурно,
неудержимо, что он был готов закружиться, запеть, расцеловать этого
стоящего рядом парня.
- Не то, - вдруг сказал Саша.
- Что "не то"? - опешил Апеков.
- Да отпечаток... Случайно и корова не замычит. Раз искалеченную свою
руку к зверью припечатал, то смысл в этом. Чего он так? А вот: рука правая
- и без пальца. Трудно лук натянуть, плохой, выходит, добытчик, кому такой
нужен? Все равно что охромевший пастух... А этот справился, доказал, что и
без пальца - охотник не хуже других. Потому и поставил знак: покалечен,
мол, а на охоте кому хочешь очко вперед дам...
Апеков крякнул:
- Ну, брат, фантазия у тебя! Нормальные отпечатки тоже нередки.
- У тех, может, нога повреждена или глаз...
- Может быть, может быть, - хмыкнул Апеков. - Гипотеза твоя не хуже
иных, только из "может быть" истины не добудешь. Давай-ка смоем этот натек
совсем.
Это оказалось не таким простым делом, так как в самой толстой своей
части глина, пропитанная кальцитом, затвердела не хуже цементной корки.
Удвоив усилия, Апеков утроил осторожность: минеральные краски практически
несмываемы, но если под губкой перекатываются песчинки, то стереть можно
все, что угодно.
Ювелирная операция поглотила все внимание Апекова, он даже не замечал,
_что_ за штрихи и линии проступают в размыве, в какое они складываются
изображение, - важно было очистить, не стерев, вот это пятнышко, вот эту
черточку, этот изгиб. И, лишь окончательно смыв глину, Апеков откинулся,
чтобы оглядеть все целиком.
Поначалу он ничего не понял. Но когда до его сознания дошел смысл
увиденного, то, хотя смысл этот был ясен, как молния ночью, он еще секунду
тупо смотрел на стену и сердце его билось спокойно.
Оглушительным ударом оно ахнуло мгновение спустя. И было отчего! Апеков
даже зажмурился. Снова раскрыл глаза. Нет, все то же, не исчезло, не
померещилось: правее отпечатка ладони той же кровавой киноварью было
начертано: E = mc^2/Y.
И все.
Из палеолита глянувшая формула Эйнштейна! И даже не Эйнштейна вовсе...
Защитить смятенное сознание могло лишь немедленное доказательство, что
все это галлюцинация. Апеков потрясенно обернулся к Саше, но вылезшие из
орбит глаза парня убедили, что ошибки нет. Чужое смятение как-то сразу
успокоило Апекова. На лице холодел пот, ноги не держали, он сел бок о бок
с Сашей.
Оба молчали.
Хотя это был полный абсурд, ибо натек существовал века, Апеков на
мгновение заподозрил, что формулу уже в наши дни начертал какой-то
проказник. В нем даже занялся гнев на этого шкодника. Логика
восторжествовала не сразу, но и одержав победу, разум отказывался верить.
Быть такого не может, здесь что-то не так!
Формула была начертана привычной к математическим записям рукой. Но
торопливо, будто пишущий спешил, оглядывался через плечо, боялся...
Чего?