"Дмитрий Биленкин. Знамение (Двое и знак, Авт.сб. "Сила сильных")" - читать интересную книгу автора

экологические порожки впереди - да только ли они? - будто не для твоего
уха гремят... Слепец ты еще..."
- Так, - прервал его мысли Саша. - В Вихрево до закрытия почты еще
поспеем, а не поспеем, я начальника из постели выну. Как вы считаете,
академики скоро разберутся в формуле? Года им хватит?
- Нет, - с внезапным, его самого удивившим торжеством отрезал Апеков. -
Этого не будет ни через год, ни позже. Никто не разберется, потому что
никто разбираться не станет. Понял?
Нет, Саша ничего не понял, только моргнул, и, глядя в эти широко,
беззащитно, в удивлении распахнутые глаза, Алеков добавил:
- Так будет, неизбежно. Все ученые - все до единого, слышишь? -
отрицают возможность путешествий во времени, так как оно нарушает
краеугольный закон причинно-следственной жизни. Ведет к абсурду - да, да!
Попал человек в прошлое и, допустим, случайно убил своего деда. Бред же,
бессмыслица, катастрофа!
- Да как же абсурд, когда он... когда вот... И зачем кому-то кого-то
убивать?!
- Подожди, подожди... Все так думают, как я сказал, все! И это главное.
То, что мы с тобой теперь знаем, ничего не меняет. Ни-че-го! Кто нам
поверит? Формула?.. Неизвестно чего формула, ах, не в этом дело! Я во все
это только потому поверил, что сам, своими руками, несомненно... Сам! А
теперь, приведи я сюда любого - да, любого! - специалиста, он глянет и
скажет: "Послушайте, вас кто-то зло разыграл. Написал какую-то
абракадабру, замазал глиной, а вы..." Так будет, так скажут. Ведь
доказательств, что это не вчера написано, никаких! То есть ни малейших!
Нет метода такой датировки, не существует. И все. И точка... Кто же
поверит в невозможное! В лучшем случае нас сочтут доверчивыми простаками,
в худшем - мистификаторами. Ничто не поможет. Стена!
Апеков говорил, говорил поспешно, словно от чего-то освобождаясь, в
исступлении даже, и, пока он говорил, горячее Сашино изумление сменилось
растерянностью, столь не свойственной его лицу, что оно сделалось
глуповатым. И, видя это, Апеков все более чувствовал в себе уверенность
хирурга, который обязан довершить болезненную ампутацию, чего бы она ни
стоила ему самому.
- И ведь тот, из будущего, наверняка все это предусмотрел, - закончил
он в каком-то болезненном восторге самоотречения. - Знал, знал, что, если
кто раньше времени обнаружит его сигнал, тому не поверят, потому и послал
сигнал открытым текстом. Они там хоро-о-ошие психологи!
- Но как же это? - вскричал Саша. - Вас же знают, меня знают, как могут
нам не поверить?! Это нечестно, нечестно!
- Это очень даже честно и очень даже правильно, - непререкаемо, все с
тем же восторгом самоуничижения возразил Апеков. - Поверь наука клятвам,
ей немедленно пришлось бы признать чертей, ангелов, бога, ибо сотни,
тысячи честных верующих тотчас поклялись бы, что видели их собственными
глазами. Не-ет, в поисках истины наука обязана быть беспощадной, в этом ее
сила и долг. Долг!
- Значит, мы... я...
Саша осекся. Похоже, до него только теперь дошло, кого в первую очередь
заподозрят в мистификации. Онемев, он смотрел на Апекова, смотрел так,
словно ему ни за что ни про что дали оплеуху, на которую и ответить