"Дмитрий Биленкин. Знамение (Двое и знак, Авт.сб. "Сила сильных")" - читать интересную книгу автора

подает весть тем, кого еще нет, и до сто двадцать первого века эта его
весть доходит мгновенно.
Мгновенно, хотя впереди сотни веков. Ведь и эта формула, и эти бегущие
антилопы проходят сквозь время, как... как сквозь пространство проходят
радиоволны. Они уже есть в палеолите; точно так же они есть сию секунду; и
в сто двадцать первом веке о них скажут то же самое: они есть! Значит, что
же? Мертвое, исчезнувшее прошлое присутствует в будущем?
Да, конечно. Разве он, археолог, не знал этого прежде? Они же только
тем и заняты, что изучают сигналы исчезнувших тысячелетий, как геологи
ловят информацию мертвых миллионолетий, а астрофизики даже миллиардолетий.
Прошлого уже нет, и оно все-таки есть! А будущее? Его тем более нет, но и
это небытие говорит о себе, иначе был бы невозможен никакой прогноз. А он
возможен, словно будущее отчасти уже существует. Мы точно знаем, когда
Луна в очередной или сотый раз затмит Солнце, для нас вполне представима
завтрашняя погода, и наука все расширяет этот круг достоверных сведений о
грядущем. Что же получается? И двадцать первый, и сто двадцать первый век
в некотором роде уже существуют?
"Абсурд, абсурд! Да стоит мне стереть эту формулу... Да накрой нас
сейчас обвал... Настоящее как угодно может изменить будущее! Оно чистый
лист, который ничего не стоит перечеркнуть какой-нибудь бомбой... Хотя
Луна и в этом случае аккуратно, как должно, затмит Солнце. Да, но и по
Луне можно так шарахнуть... Значит, будущее тем неопределенней, чем мощнее
цивилизация?! А когда люди овладеют временем, тогда и прошлое станет
изменчивым? Не может того быть, не может, это же всем нелепостям
нелепость!"
Но вот она, формула, перед глазами... Свихнуться можно!
- Свихнуться можно... - потерянно прошептал Апеков. - Это же...
- А что? - не понял Саша. - Все путем. Мы в прошлое смотрим, а они туда
уже ездят. Это как с планетами было... Точно! Вот здорово, аж завидки
берут... Наверное, они из двадцать первого века?
Апеков едва подавил нервный смех.
- Нет, - сказал он, прокашлявшись. - О двадцать первом веке и думать
нечего.
- Почему?
- Потому! Это же фантастика, фантастика! Вне науки, вне
представлений...
- Ну и хорошо, что фантастика! Она же кругом сбывается. Космос там,
голография всякая... А тут нам еще знак дан: мол, идите, не трусьте.
Двадцать первый век, точно! А может, быстрее? Эх, заживем...
Апеков уставился на Сашу, пытаясь найти если не след той жути, которая
ознобом пронизывала его самого, то хотя бы легкую оторопь перед грозным
знамением иных времен. Но ничего этого уже не было. Удивление прошло,
Сашино лицо теперь горело мальчишеским восторгом, а в бросаемом на формулу
взгляде был тот деловитый прищур, с каким одаренный подросток пытливо и
восхищенно изучает попавший в его руки образец высокого ремесла. Сейчас
поплюет в ладони и... Какие сомнения, какие страхи? Все достижимо, "все
путем"...
Эта безмятежная деловитость доконала Апекова.
"Эх, дите, дите, - подумал он с сожалением и тоской. - Самонадеянное
дите века... Не била тебя жизнь, как нас, будущее пока не обманывало, и