"Дмитрий Биленкин. Операция на совести (Сборник "Операция на совести")" - читать интересную книгу автора

Исмень медленно обернулся. У него возникло странное ощущение, что он
видит сына откуда-то издали и видит в последний раз. Он сел в испуге,
провел ладонью по мягким, теплым, пахнущим чем-то родным и уютным волосам
сына, тот, ласкаясь, потерся щекой о его плечо, и острая, как клинок,
ненависть ударила Исменя в сердце. Сволочи, сволочи, какие же сволочи!
Растоптать себе подобных, сделать из жизни кошмар - и все это ради
сохранения своей власти, своих денег, только ради этого. Они и взрослых бы
оперировали, да вот затруднение - наука еще не дошла...
Горькую и мстительную радость Исменю доставила мысль о том, что это
преступление в конечном счете погубит преступников же. Стадо не способно к
возмущению, естественно. Зато оно не способно и к творчеству, ибо только
личность создает новое. Очень скоро их страну обгонят и в науке, и в
экономике, и в культуре, а уж о морали и говорить нечего. И тогда крах. Их
раздавят, как пустой орех. И те, кто в своем безграничном тупоумии затеял
все это, погибнут тоже. "Я тоже погибну, - подумал Исмень. - Может быть,
еще раньше. Ну и пусть".
Но прежде он выполнит свой долг перед сыном.
- Следующий!
Исмень сжал руку сына. Он заранее предупредил его, что тот должен
разреветься, едва последует вызов в операционную. И теперь он напоминал
ему.
Но сын лишь оцепенело смотрел на отца.
- Следующий! - нетерпеливо напомнил голос.
- Мэт... - прошептал Исмень.
И то ли сына напугало выражение отцовского лица, то ли просто миновал
шок, но только его рот судорожно дернулся, и он заревел - безудержно,
отчаянно, во всю силу своих легких.
Выскочивший врач отчаянно замахал руками на неловко хлопочущего Исменя.
- Тише, да тише же! Уймите его, наконец!
- Господин доктор, мне кажется, будет целесообразным, если во время
процедуры он сможет видеть меня. Я полагаю, что этот плач...
- Ох уж эти мне родители-воспитатели! - в сердцах буркнул врач, свысока
разглядывая ревущего мальчишку. - Пожалуйста, присутствуйте, если это
успокоит его. Мы не можем обрабатывать истериков...
- Мэт, Мэт, - зашептал Исмень, опускаясь перед сыном на корточки. - Да
успокойся же... Дядя разрешил, папа будет с тобой рядом, ну пойдем,
пойдем.
На это Исмень и рассчитывал. Ему нужно было находиться возле сына,
когда того начнут оперировать, и он знал, что в подобных случаях это не
возбранялось.
Подводя к дверям все еще плачущего сына, Исмень быстро прикрепил к его
затылку крохотный магнит. Теперь все зависело от усиков-держалок. И от
внимательности врачей, конечно.
Обнимая сына, Исмень переступил порог.
Кабинет более всего напоминал собой лабораторию, и, как во всякой
лаборатории, вид громоздящихся друг на друга измерительных приборов,
разлапистых установок, оплетенных кабелями и шлангами, производил
впечатление чего-то временного, хаотичного, поспешного. Слева, ярко
освещенное рефлекторами, стояло кресло, похожее на зубоврачебное, справа,
за шкафами контрольной аппаратуры, стоял в углу обычный канцелярский